— Нет, я не это имела в виду. У тебя есть преимущество — ты получил отличное образование в горной школе и теперь занимаешь очень ответственную должность, хотя тебе не исполнилось и двадцати.
— Это не производит на него впечатления. К тому же не стоит обманываться, меня только потому назначили на эту должность, что многие мужчины погибли.
— Может, и так. Все же у тебя в руках жизни этих людей. Не забывай, что они от тебя зависят!
Ее любовь и поддержка были безграничны. Джек не сомневался, что именно благодаря этому отец всегда выглядит таким сильным, уверенным в себе.
— Мама, у этих шахт нет будущего. Малайское и боливийское олово дешевле. Они платят шахтерам серебром, а олово продают за золото. Индустрия в Корнуэлле такая же мертвая, как шахтеры, похороненные на французских полях…
— Перестань!
— Почему? Разговоры о войне смущают тебя так же, как и отца?
Вот она, истинная причина ярости, бурлящей в старике. Он опять направил свой гнев на мать, менее всего его заслужившую.
— Джек! — В ее голосе звучала обида. — Ты пошел добровольцем, как и все молодые мужчины. Но тебя уговорили остаться, потому что нужно было, чтобы кто-то находился в Корнуэлле и поддерживал шахты в рабочем состоянии.
— Некоторые смотрят на это иначе, особенно мой собственный отец.
— Он понимает. Это зависело не от тебя. Военная промышленность отчаянно нуждалась в вольфраме.
— Чем тогда объяснить появление белых перьев[1], которые я с завидной регулярностью обнаруживаю в моем снаряжении?
— Джек!..
Он покачал головой с таким выражением, как будто его это больше не волнует, и спросил:
— Сколько еще времени мне этим заниматься?
— Просто отец хочет, чтобы ты ценил то, что у нас есть, не относился к этому как к чему-то само собой разумеющемуся, не забывал свои корни. А ты, Джек, бросаешь все это ему в лицо. Что-то темное заставляет тебя отворачиваться от всего, чему он стремится научить, желает дать…
— Отец только потому разбогател, что шахтные магнаты хотели наложить лапу на земли деда. Но это ведь была и моя земля. Дедушка сам так сказал. Я присутствовал при этом. Своими ушами слышал!
— Ты прав. Благодаря земле дедушки твой отец смог выбраться из шахты, за что я буду вечно ему благодарна. Но не забывай, он заставил эти деньги работать, они принесли нам в десять раз больше. Твой отец проницательный бизнесмен, и пока ты будешь вести себя так неразумно, он не доверит тебе богатство семьи.
— Так это наказание?
— Нет, дорогой. Это взросление, принятие на себя ответственности. Он считает, что в шахте ты занят честным делом. Мне кажется, что неуступчивее шахт нет ничего.
Молодой человек промолчал и сердито посмотрел в сторону.
— Джек, мне пора к гостье. Я просто хотела повидать тебя, прежде чем ты ляжешь спать. Не сердись и не заставляй меня тянуться, чтобы поцеловать тебя. Ты стал таким высоким.
Он еще раз сам ласково поцеловал ее, а она нежно коснулась рукой его щеки.
— Твоему отцу я не позволила бы целовать себя, будь у него такая щетина. Ну же, пообещай мне, что будешь вести себя как он хочет. Ты сам удивишься, до чего же хорошо все может обернуться.
Джек уже достаточно ненавидел себя — бриллиантовые часы прожигали дыру в его кармане. Провожая взглядом мать, которая плавно выскользнула из комнаты, он подумал, что ему следует благодарить судьбу за то, что Элизабет на его стороне. Все же негодование в душе парня вскипело с новой силой.
* * *
Джек вышел из дома на рассвете. Желая как можно скорее покинуть дом, он плотно запахнулся в рабочую куртку. Парень хорошо выспался, так что перспектива вставать и идти на работу его радовала. Шерстяные штаны практически не пропускали холода, но в воздухе чувствовалось приближение зимы. Натягивая куртку поверх любимой фланелевой рубашки, он еще раз пожалел, что не дождался, пока будут готовы пироги. Это помогло бы согреть руки, да и желудку не помешало бы.
Когда он вышел из дома, следом потянулся аппетитный аромат. Желудок Джека вознегодовал, но он решил, что лучше пойдет голодным. Брайант не мог видеть миссис Шанд с ее осуждающим выражением лица и решил, что лучше сегодня рискнет пообщаться с подземными гномами. По поверью, распространенному во всей Британии, эти крошечные существа населяли шахты. В Корнуэлле этих гномов считали душами погибших рудокопов. Они стучат в стены забоев, предупреждая людей об опасности. Шахтеры всегда оставляли для них под землей крошки от принесенных с собой пирожков.
