— Рудник Великий Фингал в Дэйдоуне давал отличный доход, — сказал Динни. — Хозяевам он принес полтора миллиона, а рабочие мерли, как мухи. Даже до женщин и детей, которые жили вокруг, добиралась белая пыль — она всегда столбом стояла в воздухе, когда на руднике шли работы. А ведь это была кварцевая пыль, не мышьяк. Теперь большой отвал стоит, как снеговая гора, и, говорят, песок дает всего-навсего четыре унции с тонны. Ну и город, конечно, опустел. Когда я в последний раз был там, я видел, что на старом копре главной шахты пара орлов свила себе гнездо.
— Ну, если мне хоть немного повезет, орлы не скоро станут вить гнезда в Вилуне, — весело сказал Дик.
— Лучше бы ты пошел со мной на разведку, — проворчал Динни.
Но Дик твердо решил отправиться на вилунский прииск. Он выехал на этой же неделе; первый день ему предстояло ехать автомобилем, а дальше, где дорога становится уж слишком плохой, он рассчитывал пристроиться к торговцам, перевозящим продовольствие на верблюдах. Караваны шли через густые заросли к рудникам и рудничным поселкам, разбитым на плато у озера Вайолет. Близ государственного толчейного стана еще работало на маленьких участках несколько партий золотоискателей, но большинство рудников уже много лет было заброшено.
— Боюсь, дорогая, что в последнее время Эми и малышу неважно жилось по моей вине, — сказал Дик матери. — Но теперь они сразу поедут на побережье. Эми приятно будет пожить там летом.
В августе у Эйли родилась дочка.
Том, всегда такой степенный, пребывал в непривычном для него состоянии восторга — и от ребенка и от того, что Эйли стала мамой.
— В больнице говорят, что Эйли было очень плохо, но теперь все в порядке, — сказал он Салли. Том выглядел усталым после бессонной ночи, но лицо его так и сияло. — А малышка точь-в-точь ты, мама! Впрочем, волосы у нее светлее и такие хорошенькие лапки!
— Только не называйте ее Сарой! — воскликнула Салли, обнимая и целуя Тома. Появление на свет внучки взволновало и обрадовало ее даже больше, чем в свое время рождение Билла. — Знаешь, я никогда не могла простить родителям, что они назвали меня в честь какой-то почтенной тетушки. Лучше бы меня звали Дафной.
— Вот она и будет Дафна, — расплылся в улыбке Том. — Эйли это понравится.
Городская больница по-прежнему помещалась в большом нескладном строении из гофрированного железа, но там были опытные сестры и умелые доктора. Придя навестить Эйли, Динни и Салли нашли ее в палате, где было еще несколько молодых матерей. На Эйли приятно было смотреть: она сидела на постели в розовой шерстяной кофточке, держа ребенка на руках, и лицо ее светилось улыбкой, полной бесконечной нежности и изумления. Салли знала — на всех приисках не было человека счастливее Эйли Гауг.
— Нам с Томом так хотелось дочку, — сказала она Салли. — Мы назовем ее Дафной.
Выйдя из больницы, Эйли с ребенком снова поселилась у Салли. Из-за кризиса кругом пустовало немало домов. Многие из них предполагалось разобрать и по железной дороге переправить на побережье, и Том приглядывался к одному домику, намереваясь купить его, когда Эйли достаточно окрепнет, чтобы заняться собственным хозяйством.
Динни опять улыбнулось счастье. Вскоре после отъезда Дика в Вилуну он отправился на разведку с Тэсси Риганом. Они покопали немного в одном местечке, которое уже давно облюбовал Динни. Найдя несколько «дичков», они поняли, что напали на след, и стали копать во всех направлениях, пока не наткнулись на выход жилы. Она постепенно расширялась и на глубине пятнадцати футов доходила до двух футов в ширину. Восемь тонн этой руды дали при обработке по тридцать пять унций с тонны. Песок показывал хорошие пробы, а порода по сторонам пласта тоже давала двенадцать унций на тонну.
Ничего необычайного не было в этой находке; но в ту пору разработка руд с низким содержанием золота становилась все выгоднее, к тому же носились слухи о том, что правительство все-таки установит премии за добычу золота, а потому всякая новая жила возбуждала волнение и надежду. Вокруг Динни и Тэсси скоро начался ажиотаж, и они продали свой участок за приличную сумму.
