– Но, Лидия, каждый хорош на своем месте. – Расхожая фраза показалась банальной даже самой себе, Варя поежилась. Но Лидия словно никогда прежде ее не слышала.
– Да, я согласна. Я буду хороша. На своем месте. И на ее тоже, потому что оно тоже мое!
Варя не до конца поняла смысл фразы, но поспешила перевести разговор на другое.
– Ты останешься в Петербурге? Ты будешь жить здесь? – спросила она, окидывая взглядом комнату.
– Нет, я перееду в Москву. Но не сейчас. Надзирательница нашла мне работу. – Она усмехнулась. – Я чтица при одной старой барыне.
– Она – приятная? – спросила Варя, желая найти хоть что-то утешительное для Лидии.
– Глухая как пень. Но делает вид, будто слушает с интересом.
– Почему ты думаешь, что она делает вид?
– Потому что я читаю ей романы Вальтера Скотта, а она потом говорит о героях Майн Рида. – Лидия засмеялась, впервые радостно.
Варя кивнула.
– Может, она слишком забывчива от старости? – заметила она.
Лидия пожала плечами.
– Надзирательница говорит, что эта барыня обещала мне хороший подарок. Но боюсь, она перепутает, как Скотта и Рида, и подарит не мне, – Лидия фыркнула, – а кому-то вроде Волковысской. – Ее ноздри раздулись.
Варя снова огляделась. Комната была приятной. С новой мебелью, со свежими обоями. На подоконнике стояли горшочки с фиалками. Они цвели.
– Какие прекрасные цветы, – заметила Варя.
– Да. Это фиалки. – Лидия выпрямила спину и вздернула подбородок. Варя едва не засмеялась. Точно так делала Шурочка. Сколько времени тренировалась Лидия, чтобы научиться? Но, Варино сердце замерло, на самом деле у Лидии дар имитации.
– Ты никогда не хотела пойти на сцену? – вдруг спросила Варя. – Ты хороша собой и…
– Я уже на сцене, – фыркнула Лидия. – Я давно играю…
– Где? Кого же? – с наивным любопытством сыпала вопросами Варя.
– Где скажут и кого прикажут, – усмехнулась Лидия. – Наездницу, укротительницу, русалку, амазонку.
– Амазонку? Вот кого тебе наверняка легко играть, – оживилась Варя. – Я помню, как мы читали ту книгу по очереди, которую подарил Шурочкин дядя.
– Да. Я люблю эту роль… – она поморщилась, – в домашнем театре. Только ни разу не вышло сыграть последнюю сцену… А она мне нравится больше всего. – Лидия снова выпрямила спину.
– А какую – последнюю? – спросила Варя.
– Не помнишь? Когда после двенадцатой ночи любви амазонки душат своих любовников и бросают в озеро. Ха-ха!
– Ох. – Варя поморщилась. – А я думала, что последняя другая.
– Какая это, интересно? – сощурилась Лидия.
– У амазонки рождается девочка после двенадцатой ночи любви, – мечтательно проговорила Варя. – Знаешь, мне даже казалось, что эту книгу недописали.
– Почему это?
– Потому что дальше амазонки должны были понять, что лучше не убивать мужчин, а взять их к себе. Так же лучше. Тех, кого любим, мы должны держать при себе. – Она улыбнулась. – Я бы закончила эту книгу так.
– А-а… – неопределенно протянула Лидия, не желая спорить.
Она вертела в руках бархатный мешочек, в котором лежали ее любимые духи с ароматом французской розы. Их принесла ей Варя, подарок из Парижа. Они с Шурочкой плыли из Лондона на корабле до Марселя. Потом перебрались в Париж, где пробыли два дня, там-то и куплен флакон в красном бархате.
Варя не сказала Лидии, как сильно удивилась Шурочка, когда она покупала его.
– Неужели тебе нравится аромат розы? – Она морщилась как от касторки.
– Я не себе, это подарок, – объяснила Варя.
Но не сказала кому. Она чувствовала, что Шурочке не понравится, на самом деле она не очень любит Лидию. Но ей не хотелось выяснять причину.
Лидия вынула флакон, открутила колпачок, поднесла к носу.
– То, что я люблю. Спасибо. – Она вернула флакон в его мягкое укрытие. Посмотрела на Варю. – Ты еще долго будешь в Петербурге?
– Нет, завтра я сяду в поезд и поеду в Москву. – Ей хотелось сказать что-то приятное Лидии, чтобы из ее глаз ушел холод, который сейчас застыл в них. Она произнесла приятное, но, как бывает, это то, что грело ее собственное сердце. – Шурочка поедет ко мне в гости. Я так рада, что дядя отпускает ее.
В глазах Лидии блеснуло удивление.
– Волковысская поедет к тебе в Барнаул?
