Когда мы вернулись в машину, Франческа сказала:
— А теперь поедем в гостиницу «Леванте».
— Мне нужно на верфь.
— По-моему, тебе не мешает выпить, несколько минут ничего не изменит.
Мы отправились в гостиницу, зашли в бар и заказали выпивку. Франческа повертела в руках бокал и неуверенно сказала:
— Есть еще кое-что… есть еще причина, почему я привезла тебя сюда. Мне хотелось, чтобы ты встретился тут кое с кем.
— С кем же? Кто здесь может быть?
— Мой отец живет в этой гостинице сейчас. Хорошо бы тебе встретиться с ним.
Для меня ее предложение было полной неожиданностью.
— Он знает о нас?
Она покачала головой.
— Нет. Я рассказала ему о золоте и драгоценностях. Он очень рассердился, и не знаю, что он собирается делать. О нас с тобой я ничего не говорила.
Похоже, мне предстоял трудный разговор. Ситуация уж очень необычная: будущий зять должен услышать от старого человека, что он вор, а потом попросить у него руки дочери, которая к тому же замужем за другим.
И я сказал:
— Мне давно хотелось познакомиться с твоим отцом.
Мы осушили бокалы и поднялись в номер. Отец Франчески сидел в кресле, укрытый до пояса шерстяным одеялом; когда мы вошли, он открыл глаза. Я увидел совсем седого дряхлого человека, борода его больше не топорщилась, волосы стали тонкими и редкими. Перед нами сидел усталый старик с погасшим взглядом.
— Это мистер Халлоран, — представила меня Франческа.
Я подошел ближе:
— Очень рад познакомиться с вами, сэр.
В глазах его зажглись искорки.
— Неужели? — сказал он, не замечая моей протянутой руки, и откинулся в кресле. — Значит, вы и есть тот самый вор, который вывозит золото, принадлежащее моей стране?
Я почувствовал, как мне сводит судорогой скулы, но возразил спокойно:
— Очевидно, вы не знаете законов своей страны, сэр.
— О! Быть может, вы просветите меня, мистер Халлоран?
— Эти ценности подпадают под статью закона об утраченной собственности, — сказал я. — В соответствии с итальянским законом, первый, кто заявит на них права, становится их владельцем.
Он задумался, потом отреагировал:
— Возможно, вы и правы, допускаю, но в таком случае, к чему вся эта конспирация?
— Большие ценности имеют притягательную силу. Стервятники уже слетелись, и, несмотря на конспирацию, нам приходится трудновато.
Он прищурился:
— Не думаю, чтобы приведенный вами закон так уж подходил к данному случаю, молодой человек. Ведь эти ценности не назовешь утраченными — они отбиты у немцев с помощью оружия. Какой материал для судебного процесса!
— Даже если мы выиграем процесс, все наши деньги уйдут на судебные издержки, — сухо заметил я.
— Впрочем, поступайте как знаете, — сказал он, — но мне это не нравится, особенно, что мою дочь втянули в подобное дело.
— Ваша дочь была втянута и в худшие дела, — сказал я, зная, что поступаю жестоко.
— Что вы имеете в виду? — требовательно спросил он.
— Брак с Эстреноли.
Он вздохнул и откинулся на спинку кресла, искорки, что плясал в его глазах, потухли, и перед нами снова был угасающий старик.
— Да, знаю, — устало произнес он, — позорная сделка. Я должен был запретить, но Франческа…
— Я должна была это сделать, — заявила она.
— Но вам больше не придется терзаться из-за него — теперь он от вас отстанет.
Граф снова оживился:
— А что с ним случилось?
Франческа слегка улыбнулась и сказала:
— Хал сломал ему челюсть.
— Неужели! Неужели вы это сделали?! — Граф кивнул мне. — Подойдите сюда, молодой человек, садитесь поближе. Вы действительно ударили Эстреноли? Но за что?
— Мне не понравились его манеры.
— Многим не нравятся манеры Эстреноли, но никто до сих пор не пытался вразумить его таким образом. И здорово ему досталось?
— Один мой друг говорит, что я чуть не убил его.
— А! Жаль… — двусмысленно высказался Граф. — Но будьте осторожны, он сам влиятельный человек и имеет влиятельных друзей в правительстве. Вам надо поскорее уехать из Италии.
— Я сделаю это, но не из-за Эстреноли. Думаю, он сейчас достаточно напуган и для меня не опасен.
— Человек, который справился с Эстреноли, заслуживает моей благодарности… и моего глубочайшего уважения.
Франческа встала рядом со мной и положила мне на плечо руку.
