— Нам лучше пройти внутрь, здесь мы выглядим слишком подозрительно.
Секретарь уже спешил к нам со словами:
— О, мадам, мы так давно не имели чести видеть вас у себя.
Я был членом клуба, правда, только почетным, поэтому спросил:
— Надеюсь, я могу пригласить мадам в клуб?
Вид у секретаря почему-то стал испуганным, и говорил он как-то нервно:
— Да-да, конечно… Мадам нет необходимости расписываться в книге.
Провожая Франческу в комнату, я пытался разобраться, что же так могло взволновать секретаря, но мысли мои были заняты другим, и я забыл о нем.
Усадив Франческу, я спросил, что она будет пить. Она выбрала кампари и тут же затараторила:
— Торлони привез с собой еще людей.
— Остыньте, — сказал я и заказал официанту кампари. Когда он отошел от стола, я спросил: — А что известно о Меткафе?
— Фэамайл вышел из Генуи, но где он сейчас — неизвестно.
— А Торлони?
— Час назад он заказал себе номер в гостинице на пьяцца Кавур.
Невероятно, но именно час назад я был там. Я даже мог его видеть!
— Говорите, он приехал не один?
— С ним восемь человек.
Дело плохо. Видимо, готовится нападение. Восемь и восемь — уже шестнадцать, да еще сам Торлони и, возможно, Меткаф, Крупке, марокканец, может быть, в экипаже есть и другие… Больше двадцати человек!
— Надо действовать быстро. Многое придется организовать по-другому. Поэтому я пришла сюда сама, некого было послать, — сказала Франческа.
— Сколько у нас людей?
— Двадцать пять, потом подойдут еще. Пока я не могу точно сказать. — Она была настроена решительно.
Не так уж плохо, перевес все еще на нашей стороне. Интересно, почему Торлони собрал столько людей? Скорее всего, он пронюхал о наших союзниках — партизанах, значит, такого преимущества, как момент неожиданности, мы лишились.
Официант принес бокал кампари, и, пока я с ним расплачивался, Франческа, отвернувшись, смотрела в окно на стоянку яхт. Когда официант ушел, она спросила:
— Что там за судно?
— Которое?
Она указала на моторную яхту, которую я рассматривал в свой прошлый визит сюда.
— А, эта! Наверняка плавучий бордель какого-нибудь толстосума.
В голосе ее появилось напряжение.
— А называется?
Я порылся в памяти.
— Э-э… кажется, «Калабрия».
Она так сжимала подлокотники кресла, что у нее побелели пальцы.
— Яхта Эдуардо, — тихо произнесла она.
— Кто такой Эдуардо?
— Мой муж.
Тут все стало понятно. Вот почему у секретаря было испуганное лицо. Неприлично иностранцу приглашать даму, когда ее муж где-то поблизости, а может, и в соседней комнате. Ситуация показалась мне смешной.
— Наверняка он и есть тот парень, который поднял шум в баре.
— Я должна уйти, — сказала Франческа. — Не хочу сталкиваться с ним. — Она отодвинула свой бокал и взялась за сумочку.
— Вы могли бы допить. В первый раз я вас угощаю. По-моему, ни один мужчина не заслуживает того, чтобы из-за него отказываться от такого чудесного вина.
Франческа успокоилась и подняла бокал.
— Эдуардо вообще ничего не заслуживает, — решительно заявила она. — Ну ладно, буду современной и допью вино, но все равно мне пора уходить.
И все-таки мы столкнулись с ним. Только Эстреноли — судя по тому, что я слышал о нем, — мог встать так театрально в дверях, повернувшись в сторону нашего столика, и обратиться к Франческе.
— О… моя любимая жена, — воскликнул он, — не ожидал увидеть тебя здесь, в цивилизованном обществе! Я думал, ты спиваешься под заборами.
Перед нами стоял коренастый раскрасневшийся от выпитого мужчина с красивым лицом, которое портили налитые кровью глаза и безвольный рот. Тонкие усики уродливо топорщились над его верхней губой. На меня он не обращал ни малейшего внимания.
Франческа застыла, глядя прямо перед собой и сжав губы, и даже головы не повернула, когда он тяжело плюхнулся в кресло рядом с ней.
— Вас никто не приглашал, синьор, — сказал я.
С коротким смехом он повернулся и смерил меня надменным взглядом. А потом снова обратился к Франческе:
— Вижу, итальянские подонки тебя уже не устраивают, тебе подавай в любовники иностранцев.
Я вытянул ногу и, зацепившись за перекладину кресла, в котором он сидел, сильно толкнул. Кресло выскользнуло из-под него, он кувырнулся на пол, растянувшись во весь рост. Я подошел к нему:
