— И Уокер идет с нами на дело, так?
Курце поерзал в кресле.
— Мужик ты стоящий, — сказал он, — не знаю, правда, стоящий ли у тебя план. Пару раз мне тоже казалось, что я справлюсь с задачей. Но, допустим, твой план подойдет. Зачем же нам брать с собой Уокера?
Он поднял руки.
— Да нет, я не предлагаю выкинуть его из доли или что-то в этом роде, хотя он, поверь, надул бы нас, не задумываясь. Рассчитаемся с ним после того, как все закончим, но, ради всех святых, не надо брать его в Италию. Он обязательно натворит там что-нибудь.
Я вспомнил о Харрисоне, Паркере и двух итальянцах.
— Похоже, ты его не жалуешь.
Курце рассеянно поглаживал пальцем шрам на лбу.
— На него нельзя положиться, — сказал он. — Дважды он чуть не убил меня во время войны.
— И все же Уокера мы возьмем. Я не уверен, что мы справимся втроем, но вдвоем-то наверняка не справимся. Если только ты не захочешь взять в дело еще кого-нибудь.
Он воспринял мои слова как шутку.
— Хватит, достаточно тебя. Но Уокеру теперь лучше заткнуться.
— Будет лучше, если он вообще бросит пить, — предложил я.
— Правильно, — согласился Курце, — держи его подальше от спиртного. Несколько банок пива еще ничего, но не более. Пусть это будет твоей обязанностью. Я не хочу иметь дело с этим предателем.
Он покурил и продолжил:
— Теперь давай послушаем, что ты предлагаешь. Если предложение стоящее, я пойду с тобой. Если ты меня не убедишь — выйду из игры. В таком случае вы с Уокером можете делать все, что заблагорассудится, но если отправитесь за золотом, вам придется иметь дело со мной. Я большая сволочь, когда мне перебегают дорогу.
— Я такой же, — сказал я.
И мы рассмеялись. Этот человек мне, в общем-то, понравился. Я не стал бы доверять ему больше, чем Уокеру, но у меня сложилось впечатление, что если Уокер способен всадить нож в спину, то Курце, по крайней мере, будет нападать в открытую.
— Ну ладно, выкладывай, — сказал он.
— Я не собираюсь ничего говорить здесь, в этой комнате. — Увидев выражение его лица, я торопливо продолжил: — Но не потому, что не доверяю. Просто ты не поверишь. Тебе надо увидеть то, что я предлагаю, своими глазами в Кейптауне.
Курце долго испытующе смотрел на меня, потом произнес:
— Если нельзя иначе, я согласен.
Он помолчал, подумал.
— У меня здесь хорошая работа, и я не собираюсь менять ее на твое неизвестно что. На подходе у меня три выходных. Я слетаю в Кейптаун. Если твоя идея мне подойдет, работу можно послать к чертям, если нет — все останется по-прежнему.
— Я оплачу твои расходы, — предложил я.
— Мне это самому по карману, — пробурчал он.
— И все же, если у нас не сладится, я беру все расходы на себя, — настаивал я. — Не хочу, чтобы ты понес убытки.
Курце поднял глаза и усмехнулся:
— Думаю, мы поладим. Где твоя бутылка?
Пока я разливал, он спросил:
— Так, говоришь, вы с Уокером собирались в Италию? Что же вам помешало?
Я достал из кармана газетную вырезку и протянул ему. Он прочитал и засмеялся.
— Представляю, как перепугался Уокер. Я был там в это время, — неожиданно для меня сказал он.
— В Италии?
— Да. Я отложил армейское жалованье и наградные и в сорок восьмом году вернулся в Италию. Приехал, а тут как раз началась невероятная шумиха вокруг этого процесса: чего только не понаписали в газетах! В жизни не слышал такой чепухи. На всякий случай я решил держаться подальше, поэтому отпуск провел в основном с Графом.
— С тем самым Графом? — удивился я.
— С ним, — подтвердил он. — Я каждый раз останавливался у Графа, когда приезжал в Италию. Уже четыре раза ездил.
Я поинтересовался:
— Как же ты собирался сбывать золото после того, как вывезешь его из Италии?
— Это я продумал, — самоуверенно заявил он. — В Индии всегда есть спрос на золото и за него дают хорошую цену. Ты не представляешь, сколько контрабанды вывозится туда из этой страны мелкими партиями.
Он был прав, Индия — золотой рынок мира, но я заметил вскользь:
— А у меня идея обратиться в другую сторону — в Танжер. Открытый порт с легальным золотым рынком. Четыре тонны золота сбыть там не составит труда — главное, на законном основании. Никаких проблем с полицией.
