Острие резца в руках Сейтахта было нацелено в лицо Менафту. Камнерезу не оставалось ничего другого, как покориться и ползти дальше. Горшечник и водонос прижались к стене. Сейтахт тоже с готовностью освободил ему место. И все же очищенное грабителями пространство было до смешного мало, чтобы в нем можно было работать. Когда-то туннель был достаточно высок и широк. Человек среднего роста мог свободно поднять в нем руки, а расставив их, лишь с трудом доставал до стен. Но после того как ход был забит осколками камней, между сводом и слоем щебня осталось узкое пространство высотой не более трех пядей.
– Как я могу здесь работать, – жаловался Менафт, приблизившись к стене, которая загораживала проход. – Лежа на животе, я не могу действовать руками. А ведь здесь нужно долбить стену.
Он надеялся, что столяр поймет его и отправит назад. Но Сейтахт приказал двум другим сообщникам вырыть углубление перед стеной. Они сделали это, но подняли столько пыли, что даже лампы не стало видно.
Менафт думал, что задохнется. Он хотел отползти назад, но Сейтахт крепко держал его и отпустил лишь тогда, когда яма стала достаточно велика. Скорчившись, царапая колени об острые камни, Менафт пробивал стену. Он бил изо всех сил, как если бы это были голова и тело Сейтахта. Долгое время столяр был его другом, но теперь Менафт ненавидел его. Из-за этого совратителя боги наказали его. Но боги не знали, как долго он отказывался от участия в этом грабеже. Десять лет жизни будет стоить ему эта ночь, если он вообще выйдет отсюда живым. Может быть, пока еще не поздно, позвать на помощь Хенума? Но кто знает, поможет ли тот ему? Золото ведь еще не найдено. Золото Осириса-Тутанхамона!
Менафт продолжал работать с ожесточением. Один камень в стене никак не поддавался его ударам. Тогда он схватил лом. От ударов лом согнулся.
Менафт застонал от напряжения. Кровь стучала в висках. Еще раз поднял он лом и вдруг почувстовал, как в груди что-то оборвалось. Выпустив инструмент из рук, Менафт схватился за сердце. В глазах зарябило. Застонав от боли, камнерез склонился вперед. «Птах, всемогущий Птах, прости меня», – еще успел он подумать, после чего ему показалось, что он проваливается в бездну. Сейтахт встряхнул его.
– Работай, работай! Отдохнуть сможешь дома.
Он протиснулся ближе к сделанному Менафтом отверстию, просунул в него лампу и жадно прильнул к дыре, словно увидел за стеной гору золотых сокровищ.
– Скоро мы будем там. Ты должен выбить еще только пару камней, прошептал он и только теперь заметил, какое пепельно-серое лицо у Менафта. Камнерез сидел в яме на корточках, согнув спину. Его голова качалась из стороны в сторону. Левая рука бессильно упала на край плоского камня, там же лежал брошенный Менафтом инструмент. Менафт повалился ничком. Столяр испуганно подхватил его:
– Что с тобой, Менафт? Ответь, ты слышишь меня?
Камнерез, пожалуй, услышал вопрос, скорее не вопрос, а шум, наполнявший голову. Какая-то кроваво-красная пелена кружилась вихрем вокруг него, внезапно она остановилась и превратилась в гигантский солнечный диск. Менафту казалось, что он узнал пылающего бога-солнце, чей жар обжигал ему сердце. Загудело в груди, словно по телу ударяли молотом. Жизнь гасла. Он думал, что плывет в бесконечную даль.
Мунхераб вскрикнул:
– Он мертв! – и, упав навзничь, закрыв лицо руками, простонал: Осирис, пощади меня и прости!
Горшечник Эменеф втянул голову в плечи. Неужели Осирис действительно близко? Не схватит ли и его бог смерти? – Он дрожал. Во рту пересохло. Впрочем, это могло быть от пыли. Он крепко обхватил камень. Нет, в его руках еще достаточно сил. Осирис не имел над ним власти. Ведь ori простой горшечник. Камнерез же высекал изображения богов из камня, и боги хорошо знали его.
Сейтахт был уверен, что камнерез мертв. Возможно, он умер от страха. Кто постоянно боится наказания богов, тот живет полжизни. Сейтахту боги вообще не могут повредить. Он просто не верит в них. Куда же пропал Осирис? Разве эта гробница не принадлежит его царству, его загробному миру?
Сейтахт схватил инструмент Менафта. Он хотел доказать своим трусливым сообщникам бессилие Осириса.
