Он посмотрел отсутствующим взглядом в потолок. Я смотрел на него тоже отсутствующим взглядом. И он выглядел, как человек, который умеет держать язык за зубами. Если это касается его дела.
Он медленно опустил глаза до моего уровня и проговорил:
— С вас пять долларов.
— Как?
— С вас пять долларов.
— За что?
— Ну что вы, мистер Марлоу. Все, что я вам рассказал, можно узнать в любой библиотеке. В частности, прочесть в «Регистре Фосдайка». Вы предпочли прийти сюда и занять мое время расспросами.
— Предположим, я не стану платить.
Он откинулся и закрыл глаза. Легкая улыбка появилась в уголках его губ.
— Заплатите, — сказал он.
Я заплатил пять долларов. Достал их из бумажника, перегнулся через стол и аккуратно положил прямо перед ним. И погладил пятерку кончиками пальцев, как котенка.
— Пять долларов, мистер Моргенштерн, — сказал я.
Он открыл глаза и посмотрел на бумажку. Улыбнулся.
— А теперь, — сказал я, — поговорим о Дублоне Брашера, который вам пытались продать.
Его глаза открылись чуть шире.
— А разве кто-то пытался продать мне Дублон Брашера? Почему бы это?
— Кому-то деньги были нужны, — сказал я. — И не хотелось отвечать на вопросы. Кто-то знал или выяснил, что вы занимаетесь этим делом и что здание, где вы снимаете контору, — старая развалина, где всякое может случиться. Кто-то знал, что ваш кабинет находится в конце коридора и что вы пожилой человек и не станете делать резких движений — для сохранения здоровья.
— Вы, кажется, много знаете, — сухо сказал он.
— Кто-то знал, что ему надо знать, чтобы провернуть это дело. Прямо как вы и я. И узнать все это было нетрудно.
Он сунул в ухо мизинец, покрутил там, вытащил оттуда темный комочек и бережно вытер его о пиджак.
— И все это вы вывели из того простого факта, что я звонил миссис Мердок и спросил, не продается ли Дублон?
— Конечно. Она и сама так думала. Это логично. Как я уже говорил вам сегодня, вы не могли не знать, что он не продается. Если вы вообще что-нибудь понимаете в своем деле. А я вижу, вы понимаете.
Он слегка поклонился, где-то на дюйм. Он не улыбался, но выглядел довольным, насколько может быть доволен человек в жестком воротничке.
— Вам могли предложить монету, — сказал я, — при сомнительных обстоятельствах. Вы могли захотеть купить ее, если б могли купить ее дешево и если б имели деньги. Но вы бы захотели узнать, откуда взялась монета. И даже, если бы вы были уверены, что она краденая, вы все равно могли бы ее купить, если бы она продавалась достаточно дешево.
— Вы думаете, мог бы? — Он, кажется, получал удовольствие, но не большое.
— Конечно, могли бы, если вы нумизмат с именем. А я полагаю, что это так. Покупая монету — дешево, вы бы защитили владельца и его страховую компанию от окончательной утраты ценной вещи. Они были бы рады уплатить вам отступного. Так случается сплошь и рядом.
— Так, значит, Дублон Мердока украден, — сказал он.
— Только не ссылайтесь на меня, — сказал я. — Это секрет.
На этот раз он едва не оторвал себе нос. Просто вовремя сдержался. Вместо этого он вырвал волос из ноздри. Подержал его, осмотрел. Потом перевел глаза на меня и сказал:
— И сколько ваш патрон заплатит за возврат монеты?
Я перегнулся через стол и выпалил:
— Тысячу. А вы сколько отдали?
— Вы, похоже, очень шустрый молодой человек. — Он потер щеки и подбородок, и его грудь стала прыгать, издавая тромбонные звуки.
Он смеялся.
Потом перестал. Лицо опять стало совершенно бесстрастным, глаза — черными, острыми, резкими.
— Восемьсот, — сказал он. — Восемьсот долларов за безупречный Дублон Брашера. — Он хохотнул.
— Отлично. Он при вас? Вам остаются двести долларов. Неплохо. Быстрый оборот, разумный доход и никаких беспокойств.
— С собой его у меня нет, — сказал он. — Вы меня за идиота принимаете? — Достал из жилетного кармана древний брегет на черной ленте. Взглянул на циферблат. — Скажем, в одиннадцать утра. Возвращайтесь с деньгами. Может быть, монета будет у меня; может быть, нет. Но если я буду доволен вашим поведением, то мы договоримся.
— Устраивает, — сказал я и поднялся. — Все равно мне надо достать деньги.
— И пусть сумма будет подержанными бумажками, — сказал он почти мечтательно. — Мятые двадцатки меня устроят. Ну, одна-две по полсотне не помешают.
