Мы покинули Бруклин и направились в Озон Парк, Куинс, который также оказался итальянским кварталом. У Фрэнка там жили родственники, мы навестили их и поиграли на аллее возле дома в бочи, итальянские кегли. С нами играли несколько стариков в потертых джинсах и старых майках. Затем мы пили домашнее вино на заднем крыльце дома, это было ужасное, ужасное пойло, страшная кислятина, от которой появлялась во рту оскомина. Слава богу, один из стариков догадался добавить в мой стакан льда, содовой и что-то еще. Потом он нарезал туда персиков. Фрэнк приготовил себе точно такой же напиток. Получилось что-то вроде итальянской сангрии, винного коктейля. У меня возникла мысль, не открыть ли под это дело производство и не начать ли продавать эту смесь в ресторанчики типа «Дыра Бадди». Пусть клиенты запивают этой смесью свежескошенную траву. Как вам эта идея?
Во второй половине дня мы отправились дальше и сделали еще несколько остановок возле некоторых домов в пригороде Куинс.
Итак, вчера в отеле «Плаза» Фрэнк пообщался с «сильными» его мира, с боссами и шефами его формирований. Теперь он встречается со своими служащими, набирает голоса, как политик перед выборами. Но, в отличие от политиков, он, судя по всему, никому ничего не обещал, а в отличие от книжного главаря мафии, никому не угрожал. Он просто «демонстрировал себя людям». Фрэнк знал, что делает.
У этого человека, я бы сказал, был природный инстинкт власти. Вероятно, он инстинктивно осознавал, что настоящая власть основывается не на терроре, не на слепой приверженности идее и не на абстрактной вере в необходимость организации. Настоящая власть основана на личной преданности, в данном случае — на личной преданности дону Белларозе со стороны продавца жареной колбасы, со стороны всех, с кем он сегодня встречался. Этот человек на самом деле был прирожденным харизматическим лидером — последним из рода великих донов.
Хотя Беллароза и являл собою воплощение зла, я все же сочувствовал ему, мне было искренне жаль человека, окруженного со всех сторон врагами. Ничего удивительного, я испытываю жалость и к гордому Люциферу, когда смотрю постановку «Потерянного рая», в которой непокорного ангела низвергают Бог и целая толпа ангелов-гермафродитов. Должно быть, в моей душе есть какой-то серьезный изъян.
Когда стемнело, мы отправились на Манхэттен. Нью-Йорк это город, в котором смешалось множество наций и языков, но у меня никогда не было ни возможности, ни желания знакомиться с их представителями. И тем не менее я должен признать, что знакомство с жизнью итальянской общины произвело на меня глубокое впечатление. Этот мир показался мне юным и умирающим одновременно.
— Мне раньше представлялось, что все эти итальянские обычаи ушли в прошлое, — заметил я, когда мы мчались по Манхэттену.
— Они и остались в прошлом, — подтвердил Беллароза, который сразу понял, что я хочу сказать. — Все это было в прошлом еще тогда, когда мой отец брал меня ребенком в компанию взрослых и они попивали свое вино и беседовали. Такие вещи всегда кажутся достоянием прошлого.
По-моему, старые иммигрантские культуры продолжают воздействовать на жизнь новых поколений этих иммигрантов, да и вообще на американское общество. Но самобытность их, тем не менее, иссякает по мере того, как люди растворяются в общей для всех культуре и, что еще более парадоксально, по мере того, как эти культуры заполняют вакуум, образующийся вследствие так называемого ослабления культуры белых англосаксов-протестантов. Но что еще не менее важно для судеб Америки, это то, что из глубины сцены все явственней выступают культуры новых иммигрантов. Что кроется за этим в будущем, ни я, ни Фрэнк не понимаем и не хотим понимать.
— Хорошо провел этот день? — спросил Фрэнк, когда мы подъезжали к небоскребам Манхэттена.
— Да, любопытно было посмотреть.
— Да. Понимаешь, иногда мне позарез надо поехать и встретиться со всеми этими людьми. Встретиться, поговорить. Когда я сижу в «Альгамбре», я чувствую себя отрезанным от мира. Так нельзя. Надо ехать и общаться. Даже если кто-то намеревается тебя пристрелить, пусть он сделает это на улице, а не в «Альгамбре». Понимаешь?
