Ричард отдавал себе отчет, что ему досталась умная жена. Кейт, чьей специальностью была лингвистика, не только безукоризненно владела русским языком (в отличие от него), но и до встречи с фермером из Йоркшира успела несколько лет проработать в одном из научных институтов. Кроме того — что отнюдь не всегда свойственно ученым леди — она обладала и житейским практическим женским умом, позволявшим сглаживать противоречия в семье, находить к каждому свой подход и зорко подмечать особенности характера каждого. Так, Кейт не могла не заметить, что тот же самый Ричард, который сейчас ругательски ругал атомизированность русского общества, не далее как месяц назад с такой же страстью хвалил русских за то, что они еще не утратили способности собираться вместе для того, чтобы поговорить начистоту, излить душу, тогда как в Англии для неформального разговора о своих мыслях и чувствах принято ходить к психологу… Но напоминать об этом Ричарду Кейт ни за что не стала бы: она была умной женщиной.
Обычно Ричард не спорил с Кейт. Однако сегодня не поспорить просто не мог.
— Но как они не понимают, что проблемы других завтра способны стать их проблемами? В том случае, о котором мы говорим, Кейт, ты прекрасно осознаешь, что молчаливое равнодушие большинства скорее похоже на безумие. Члены колхоза, — «колхоз» было единственным русским словом в речи Ричарда, так как, подобно «спутнику» и «самовару», это было типично русское ноу-хау, — члены колхоза перекладывают бремя заботы о своей земле на плечи Ивана Бойцова, при этом сами палец о палец не ударят, чтобы оказать ему поддержку. А без поддержки он может и не справиться, следовательно, им придется распроститься со своей землей… И при этом они молчат и ничего не предпринимают!
Кейт покусывала нижнюю губу, теребила, как девчонка, кончик переброшенной через плечо золотистой растрепанной косы. Несмотря на то что Бойцов просил не пугать раньше времени «Катю и ребятишек», Ричард счел своим долгом немедленно поставить в известность членов своей семьи, что, не исключено, скоро им придется жить в тесном соседстве с бандитами или вовсе бежать отсюда. Лучше горькая правда, чем приятная ложь. Если в России предпочитают скрывать от тяжелобольных, что их дни сочтены, то на Западе их информируют, сколько времени им осталось, чтобы они успели уладить свои материальные обязательства на этом свете. Когда доходило до жизненно важных вопросов, Ричард Смит предпочитал оставаться англичанином.
— Иван сказал, что полиция коррумпирована? — уточнила Кейт.
— Именно так он и сказал. Можно было догадаться!
Смитам не понаслышке было известно, что такое коррупция и насколько она пронизала советское и постсоветское общество. Если на этапе покупки земли местные чиновники как-то слегка стеснялись иностранцев и предъявляли свои требования завуалированно, то когда земля начала приносить урожай и дело коснулось сбыта продукции и прочих насущных вопросов, Смиты вплотную столкнулись со старой русской истиной: не подмажешь — не поедешь. Чиновника ничуть не волновало, что высокий урожай способен принести пользу стране и со временем ему — через уплату налогов: он хотел уплаты в свою пользу в двойном размере, и немедленно.
«А чего вы хотите? — объяснил им корни этого печального явления Иван Бойцов. — В России еще при царях чиновники, то есть тогда еще бояре, получали должности с очень маленькой, как сейчас сказали бы, зарплатой. Зато с предписанием „кормиться на местах“! А что это означает — „кормиться“? Мздоимство, только и всего. Брали чем угодно: деньгами, мягкой рухлядью — это меха, пушнину так тогда называли — да, в общем, всем, чем можно, вплоть, действительно, до еды. Такой уж у нас старинный, но не сказать чтобы добрый обычай».
Тогда они смеялись — хоть и сквозь слезы… Правильно: если не можешь изменить факты, измени отношение к ним. Сейчас, наверное, даже Иван Бойцов не смеется и не говорит о старинных обычаях и сложностях русской души: он тоже предпочел бы нормальные общественные институты. В споре «Восток — Запад» выигрывает Запад со счетом «один — ноль». Но Ричард не был настолько сумасшедшим, чтобы хотеть выиграть спор, положив в заклад свою голову. А если слетит голова Ивана, следующим в очереди на плаху будет он.
