Золотое притяжение - страница 38

— А что он там может говорить? Он ведь, считай, тоже повязан. Если и не участвовал, то по-любому видел. Ему в откровенности бросаться тоже не вариант. Как и другим. Наши тут пытались его спрашивать, да тоже немногого добились. Это, говорит, их личные счеты, я, говорит, не вмешиваюсь.

— Личные счеты? — навострил уши Гуров. — А что, у этого парня с кем-то здесь были «непонятки»? Конфликты, недоразумения? Откуда счеты?

— Как сказать? Конфликтов особых, по-моему, не было. Но из одной камеры его уже переводили, это факт. Что-то там с соседом не поделил. Ссору затеял. Вот и перевели к этим. Хотя еще неизвестно, что хуже. В той-то, предыдущей его «квартире», там и контингент поприличнее был, да и видеонаблюдение. Как бы он там с кем ни ссорился, а насмерть убить просто так, наверное, не получилось бы. Камеры-то секут. Трудно было бы говорить, что все спали. А тут — раздолье. И народу в два раза больше, да и контроля такого нет.

— В камере, где произошло убийство, не было видеонаблюдения? — спросил Гуров, с чрезвычайным интересом слушавший этот рассказ.

— Нет, не было. Да и соседи у него там совсем другие были. А парень-то вроде ничего, сам по себе приличный. Тихий был, на гопника не похож. Не знаю уж, с кем он там поссорился. А эти ссоры дожидаться не стали, сразу на тот свет спровадили. Коротко и ясно.

— Ты говорил, что ранения были ножевые. Как у него мог оказаться нож?

— А я откуда знаю? — сразу «закрылся» словоохотливый Гена. — Я ему его не приносил.

— Да ладно, чего ты, — смягчил тон Лев. — Я ведь не предъявлять сюда пришел. Мне понять нужно. Этот парень у меня по одному важному делу проходит. В виде сопутствующего обстоятельства. Поэтому мне нужно разобраться с этим случаем, просто для себя. Если это действительно самоубийство было — это одно, а если убийство…

— Да какое там самоубийство, Лев? — вновь эмоционально заговорил Гена. — Даже смешно! Ясно, что поставили его «на перо», и все они там повязаны, но никто никогда не признается. А нож… не знаю. Про нож это у Жени надо спрашивать. Хотя не факт, что он расскажет.

— У Жени? Кто такой Женя?

— А Женя — это как раз тот самый «смотрящий» и есть. Он у нас парень не простой, с биографией. К нему — только с полным уважением, а иначе и разговаривать не будет. Хотя, с другой стороны, свое дело он знает. У него там тоже… отморозки те еще сидят. А ничего — держит. Вся эта кодла перед ним просто на цырлах скачет. Без разрешения пикнуть боятся. Дисциплина просто железная.

— И при этой железной дисциплине — такой случай? Не странно?

— Не знаю, — снова насупился Гена. — У них там ведь тоже… свои дела. Решают как могут. Может, там действительно что-то нехорошее случилось. Вот и задумали его «поучить». Только перестарались малость. А этот парень тоже думать должен. Не на курорт приехал. В чужой монастырь со своим уставом не ходят.

Но чем дольше Гуров слушал Гену, тем больше крепла в нем уверенность, что, убив Игоря Прыгунова, его сокамерники вовсе не пытались таком способом «решить свои дела». Уже сам тот факт, что из камеры с «приличным контингентом» и видеонаблюдением парня перевели к «отморозкам», наблюдение за которыми осуществляла только охрана и «не простой смотрящий», говорил о многом.

Во-первых, это сразу исключало предположение о том, что инициатива могла исходить «снизу». Каким бы «полным уважением» не пользовался «смотрящий», такие широкие полномочия, чтобы руководить перемещениями заключенных, он вряд ли имел.

Во-вторых, сама причина этого перевода — ссора — явно была либо просто придумана, либо спровоцирована кем-то из предыдущих сокамерников. Но уж никак не самим Игорем, про которого все в один голос, включая и самого Гену, говорят что он «тихий». Из этого следует, что и с новыми соседями Игорь, скорее всего, не ссорился. Причина происшедшего наверняка была в чем-то другом. И не исключено, что в основе этой причины лежал заказ, адресованный тому же «смотрящему».

— Ты сказал, что Женя очень уж уважаемый человек. За что такие почести? — поинтересовался Лев.

— Краснов-то? О, это человек легендарный!