Люди часто не понимали и не принимали его своеобразную кличку. Чаще всего они полагали, что его зовут сербско-хорватским именем Дранко.
– Да, – подтвердил он. – Меня обычно называют Дронго. Так удобнее.
– Я знаю, – быстро произнесла Елизавета Викторовна. – Мы познакомились с вами на свадьбе дочери вашего друга Эдгара Вейдеманиса. Он любезно согласился дать мне ваш телефон.
– Он меня предупредил. Я помню о нашей встрече. Примите мои самые искренние соболезнования по поводу кончины Иосифа Яковлевича. Меня тогда не было в Москве.
– Спасибо большое, – взволнованно произнесла Елизавета Викторовна. – Но, как видите, беда не приходит одна. У нас в семье произошла новая трагедия. Пропала супруга моего брата.
– Да, я об этом слышал.
– Мы нигде не можем ее найти. Брат, конечно, обратился в полицию, следственный комитет, прокуратуру. Возбуждено уголовное дело. Мы уже два раза ездили в морг, где осматривали тела каких-то женщин. Слава богу, нашей Тамары там не было. Скажу откровенно, что примерно неделю назад мы наняли частных детективов, но они тоже не смогли нам ничем помочь. Эта дикая история с ее найденным телефоном!.. Мы ничего не можем понять.
– Да, запутанная история, – согласился Дронго. – Обычно такие дорогие телефоны не оставляют в мусорных баках. Тем более их не находят через три дня после исчезновения владельца.
– Вот видите. Все в один голос говорят, что здесь какая-то загадка. Но какая именно, никто не может конкретно сказать. Нет никаких следов. Прошло уже семнадцать дней, и мы все просто сходим с ума.
– Я понимаю, – глухо произнес Дронго. – Неопределенность всегда хуже самого страшного известия.
– Вот именно. Нам посоветовали обратиться к вам, так и сказали, что подобный вопрос может решить только один человек. Такой знаменитый сыщик, как вы. Извините, если вам не нравится слово «сыщик». Нам даже сказали иначе. Мол, нужен такой гений, как Дронго.
– Это уже откровенная лесть, но ваш необыкновенный случай меня действительно заинтересовал. Однако я сейчас нахожусь не в Москве.
– Мне сказали, – жалобно произнесла Елизавета Викторовна. – Но я бы вас очень просила вернуться в Москву и заняться этим делом. Все ваши расходы будут оплачены. Если хотите, мы возьмем вам билет на ближайший рейс в Москву.
– Честно говоря, я терпеть не могу летать. Но мне приходится это делать достаточно часто. В вашем случае любой лишний день может иметь решающее значение.
– Вы думаете, что она еще жива?
– Не знаю. Не хочу гадать. Но вы должны быть готовы к самому худшему.
– Семнадцать дней, – горько пробормотала Елизавета Викторовна. – Вы сами понимаете, какой это долгий срок для всех нас. Какой ужас мы испытываем при одной мысли о том, что именно могло с ней произойти. Самое обидное, что следователь и частные детективы провели такую огромную работу, но нигде не обнаружили никаких следов. Этого таджика даже допрашивали на детекторе лжи, вводили ему какие-то лекарства, но все безрезультатно. Он действительно ничего не знает.
– Таджик, это, очевидно, тот самый бомж, который нашел ее телефон?
– Он не бомж, а местный дворник, который вместе со своей подругой живет прямо в помещении, куда выходит мусоропровод, – выдохнула Елизавета Викторовна. – Иногда люди обитают и в таких вот нечеловеческих условиях. Брат предложил ему десять тысяч долларов, если он сумеет помочь в розысках Тамары, но похоже, что этот таджик действительно ничего не знает. Следователи сообщили нам, что у Тамары не было никаких телефонных звонков, после того как она вошла в салон. Жена Сергея растворилась или испарилась. Я готова верить в любую мистику, в какую угодно версию, но брат у меня слишком большой прагматик и реалист. Он считает, что нужно найти конкретные следы исчезнувшей супруги.
– Он прав, – заявил Дронго, – человек не может исчезнуть просто так.
– Мы тоже так думали. Но нам показали статистику. Знаете, сколько людей бесследно исчезает только в Москве? Тысячи пропавших без вести. Если речь идет о стариках, то это еще понятно. Они выходят из дома и потом не могут найти дорогу обратно. Но когда пропадают молодые!..
