Дронго и Вейдеманис поднялись, собираясь уйти. Елизавета Викторовна покачала головой и укоризненно взглянула на брата.
– Подождите, – сказал Концевич, явно пересиливая себя. – Мне просто не нравится слово «успех» в случае, когда пропала моя жена. Давайте применим другую формулировку.
– Можно написать «в случае успешного расследования данного дела», – предложил Дронго.
– Так гораздо лучше, – согласился Сергей Викторович. – Видите, мы вполне обошлись без юристов.
– У меня высшее юридическое образование, – напомнил Дронго. – Или вы полагаете, что я мог работать с Интерполом, быть их экспертом, не имея подобной подготовки?
– Не нужно на меня дуться, – примирительно попросил Концевич. – Вы должны понимать мое состояние. Я могу сорваться в любой момент. Садитесь и пейте ваш кофе. Я попрошу подготовить договор.
– И скажите, чтобы мне заменили кофе на чай, – попросил Дронго.
– Хорошо. – Хозяин кабинета вдруг улыбнулся и заявил: – Вы действительно странный человек. Скажите откровенно, вы и в самом деле хотите допросить эту парочку, которая так бездарно упустила мою жену?
– Обязательно.
– Но вы ничего не добьетесь. Неужели вы не понимаете? Их допрашивали даже под гипнозом, вводили лошадиные дозы так называемой сыворотки правды. Они действительно ничего не знают. Это абсолютно точно.
– Этих людей спрашивали о похищении вашей жены и об их возможном участии в этом преступлении. А у меня будут совсем другие вопросы.
– Какие именно? У нас мало времени. Прошло уже восемнадцать дней, – пробормотал Концевич, явно сдерживая гнев.
– У каждого свои методы работы, – возразил Дронго. – Позвольте мне действовать так, как я считаю нужным.
– Хорошо, – согласился хозяин кабинета после некоторого молчания, стараясь не смотреть в сторону своей сестры. – Делайте все, что вам покажется необходимым. Водитель и телохранитель Тамары сейчас на втором этаже. Они смотрят телевизор. Можете спуститься к ним. Я отправлю с вами Олесю, чтобы она вас проводила. Хотя подождите. Может, вы сначала попьете чая?
– Потом, – ответил Дронго. – После нашей беседы. Надеюсь, вы не станете возражать, чтобы со мной пошел мой напарник?
– Ни в коем случае, но сумма останется прежней, – строго напомнил Концевич.
– В этом вы можете не сомневаться.
Сергей Викторович позвонил Олесе.
– Проводи наших гостей к этим придуркам, которые сидят на втором этаже, – не очень довольным голосом приказал он.
Олеся поднялась, когда Дронго и Вейдеманис появились в приемной. Она первой пошла в коридор, чтобы проводить гостей до нужной комнаты.
В кабине лифта было достаточно просторно для троих. В ней сразу смешались ароматы разных парфюмов. Концевич, конечно же, предпочитал резкие слащавые запахи Кельвина Кляйна. Не просто же так ими была пропитана вся кабина. Дронго и Олеся отдавали предпочтение Диору, а Вейдеманис любил итальянские ароматы. Олеся повернулась к Дронго и уточнила, что любил он. Она почувствовала запах его мужского парфюма, который он употреблял уже больше четверти века и принципиально не менял на какой-то другой.
– Тот самый, – подтвердил он. – Я подозреваю, что у нас одна фирма, хотя и разные названия. У меня «Фаренгейт», а у вас «Пуазон». Очень старые и проверенные ароматы. Все верно? Если да, то у вас хороший вкус, Олеся. Молодые женщины обычно ориентируются на новые запахи. Пафрюмы от Диора и «Шанель» уже стали классикой. Их предпочитают дамы в возрасте.
– Спасибо, – сказала молодая женщина. – «Пуазон» мне нравится больше всех остальных. Если это, конечно, комплимент.
– Безусловно. А вы ездили в тот самый салон, где исчезла супруга вашего босса?
– А куда еще? Это один из лучших салонов в городе. Сергей Викторович даже хотел купить его, но затем отказался от этой мысли.
– Ваш босс сильно переживает случившуюся трагедию? – уточнил эксперт.
– Очень. Места себе не находит. Он был сильно привязан к Тамаре.
– А она?
– Такая разница в возрасте!.. – вместо ответа произнесла Олеся. – Да и весьма богатое прошлое. Говорят, что один человек любит, а другой позволяет себя любить. Вот она и позволяла. За очень хорошую жизнь и большие деньги. А ему Тамара по-настоящему нравилась. Идемте, я покажу вам, где сидят наши узники.
