Он замолк, передохнул, а потом снова продолжил:
— А зазевался я потому, что к вам спешил. Уходить вам надо. Я там на сопку зашел, смотрю, а по речке долбленка плывет. Подкрался поближе, пока они выгружались, посмотрел на их рожи. Живоглоты… С лагеря таких не видел… Короткий такой у них командует, злой как пес. Илюшка у них на побегушках… Но он страшней всех их. Он эти места знает как свои пять пальцев… Уходить надо… Запас времени есть еще но они скоро подойдут. Против автоматов вам не выстоять… Я бы еще с ними поигрался в прятки с догонялками, а вам не надо.
— А вы? — спросил я.
Болезненная улыбка скривила губы старика.
— Я сейчас даже отползти не могу. Берите мясо в леднике, не очень много, одну ляжку лося, копчатинки, и идите не по тому маршруту, о котором я вам говорил, а после Совиной головы поверните налево. Там не перевале снега бывает меньше всего. Не хотел я вас пускать в эту долину… договор у нас был с Аввакумом… но придется. Спуститесь вниз, в долину, до первой реки. Срубите салик, плыть там недалеко, до водопада. Как шум падуна услышите, переправляйтесь на другой берег, с версту вниз, и там увидите скит. Людей тех не бойтесь, главное — веру их не трогайте… но и не обижайте. Немощные там остались.
Снова переведя дух, он попросил:
— Поднимите меня.
Павел с Андреем помогли ему подняться. Он встал с топчана кивнул мне:
— Подними крышку.
Я сначала не понял, про что он говорит, потом догадался, потянул лежанку вверх. Оказалось, что по совместительству она служила еще и крышкой огромного сундука.
— Зажги свечу, — снова потребовал дед Игнат. Я зажег огарок, поднес его к темной пасти сундука и ахнул. Почти доверху он оказался заполнен матово блеснувшим золотом. То, что мы несли у себя за спиной, казалось сущей ерундой по сравнению с этим богатством.
— Берите сколько вам нужно, — велел старик.
Мы переглянулись, и Андрей отрицательно покачал головой:
— Нам бы свое унести.
— Бери, бери! — настаивал дед. — Хоть в карманы насыпь. Как эти прижимать начнут, сыпани золото по округе, надолго отстанут.
Андрей нагреб в карманы горсти три золота, что размером поменьше, я же не удержался и выбрал для себя увесистый самородок странной продолговатой формы сантиметров десяти длинной. С первого взгляда я понял, что это золото совсем другое, чем наше, угловатое, не обкатанное водой.
— Все? — спросил дед. Похоже, он уже держался из последних сил. — Тогда там, у стенки, нажми рычаг, — попросил он, кивая в темный угол за лежанкой.
Я нащупал у стены какую-то деревяшку, нажал на нее, и вся золотая масса обрушилась вниз, в темноту, откуда очень не скоро донесся тяжелый всплеск воды. Я опустил крышку, и старик со стоном опять улегся на медвежью шкуру.
— Двадцать лет эту шахту долбил. Сначала просто так, потому что золото, оно и есть золото. Потом Ваньке копил. Все ему хотел оставить. И вторая штольня, тоже из-под золота, я ее под ледник сделал. Жильное здесь золото, самородное… А теперь идите, они скоро уже подойдут. Возьмите карабин Ванькин, тут еще на полке патроны есть.
Голос старика ослабел, он уже и дышал с трудом. Андрей, словно очнувшись от сна, обернулся к нам:
— Павел, выносил рюкзаки. Юр, поищи патроны… А я в ледник.
Павел быстро вытащил поклажу. Подсвечивая свечкой, я нашел среди ружейных патронов штук пять для нашего карабина. При этом мне пришлось выставить на пол бутыли с самогоном. После этого я подошел к старику. Он немного отдохнул и поднял на меня измученные болью глаза.
— Как же мы вас оставим? — виновато спросил я.
— Обо мне не думай. Помирать пора. Сына вон уже пережил, скоро авось свидимся. Ты вот что. Возьми тот чай, что Ванька принес, и туесок с медом. Самое лучшее для дальней дороги… И еще. Вот, — он пошарил у себя на поясе и отцепил ножны. — Возьми, пригодится в дороге. У Андрея Ванькин нож, а у тебя мой будет.
Я собрал все, про что он говорил, прицепил на пояс тяжелый дедов тесак, хотел уже уходить, но тут старик снова окликнул меня:
— Сынок, заряди-ка мне оба ствола да положи ружье рядом.
— Чем? — спросил я, стоя в раздумье около коробки с патронами.
