— Вещи сюда сгружайте, — велел дед, показывая в один из углов.
— Это рюкзак Жеребы, — пояснил Андрей, показывая на свою ношу. Игнат только молча кивнул головой.
— Мойте руки, сейчас харчевать будем, — буркнул он, открывая заслонку печи. Оттуда сразу потянуло теплом.
Минут через десять на столе оказался чугунок с теплой картошкой, несколько больших сушеных рыб незнакомой мне породы и большой кусок копченого мяса, жесткого как полено, но очень вкусного. К привычному уже нам таежному чаю дед подал на стол моченую бруснику и деревянную плошку с желтоватым медом. Как раз во время чаевничанья дед и начал свой допрос.
— Как Ванька-то сгинул? — негромко спросил он.
Андрей долго и подробно рассказывал обо всем, что произошло этой ночью. Старика появление медведя-людоеда сильно встревожило:
— Если он перед человеком страх потерял, то его уже только пуля успокоит. И жить с таким рядом нельзя.
Затем Андрей рассказал всю нашу эпопею. Старик слушал внимательно, казалось, что его несильно удивила история артели «Заря», он лишь покачал головой. А вот о цели нашего прихода к нему он сразу отозвался отрицательно.
— Припозднились вы самую малость. Закрылись уже перевалы, снегу там выше головы. Вон, бельки торчат, — он мотнул головой в сторону гор. — Не пройти там сейчас.
— Но ведь сейчас потеплело? — обескураженно воскликнул Андрей.
— Вот это и хреново. Снега подтают, и лавины начнут съезжать как на салазках, — затем он оборвал свои рассуждения: — Ладно, пока в баньку сходите, словно знал подтопил, а уж потом поговорим.
Хозяин вышел на улицу и вскоре вернулся сказать, что баня поспела. Но перед этим они распотрошили с Андреем рюкзак Жеребы. Кроме уже обычных таежных вещей: патронов, рыболовецких снастей, обломков спиннинга и золота, там был еще мешок подарков лично для деда Игната. В нем оказался большой запас патронов к двустволке и карабину, коробка с порохом, двухкилограммовая банка с чаем и новенький армейский камуфляжный комплект. У деда снова дрогнуло лицо.
— Не забыл Ваня, уважил. Царство ему небесное.
Он сидел на скамейке, держа в руках пятнистый костюм, не надевая его и не разворачивая, лишь покачивался из стороны в сторону, и губы шептали что-то сокровенное. Мы потихоньку вышли из дома, оставив старика наедине со своим горем.
За эти два месяца пути и холодные ванны, и небесные души мы принимали неоднократно, но все-таки баня была вне конкуренции. Она у деда оказалась почти такой же, как и у нас в бригаде: очаг из камней, да большой казан с водой на треноге. Я впервые за много дней действительно отогрелся. Не только легкие, но и все тело жадно поглощало огненный жар. После каждого вылитого на раскаленные камни ковшика тугая горячая волна проносилась по всей бане, тычась в закопченные бревна и заставляя нас сгибаться до самого пола и орать, когда она все-таки доставала своим пылающим наждаком наши спины. Березовые веники трещали в руках мужиков, два из них мы свели до голиков — пучка голых березовых веток, годных уже только на растопку. В этот раз и я не уступал своим друзьям, им даже приходилось первыми выскакивать на улицу, чтобы сбить жар и успокоить загнанное сердце.
Для полного расставания с любимой грязью старик расщедрился на кусок хозяйственного мыла.
Выползли мы из бани уже поздно ночью, распаренные и обессиленные. Меня шатало как матроса во время шторма, да и другие были не лучше. Чуть отдышавшись, мы натянули белье, что получше, и побрели в дом.
С порога в лицо мне ударило тепло. Дед колдовал около русской печи. Пламя придавало его лицу красноватый оттенок бога огня.
— Намылись? С легким паром. Присаживайтесь пока, сейчас ужинать будем.
Мы расселись за столом, и я поразился, как тускло освещалась наша хижина. Толстая лучина горела на странном приспособлении из кованого железа, укрепленного на стене. На столе стояли две восковых свечи явно самодельного изготовления.
На этот раз главным блюдом на столе отшельника оказалась та же самая картошка, только с мясом, причем мяса в нем оказалось едва ли не больше картошки.
— С оленинкой, — отрекомендовал это свое произведение дед Игнат. Мы с жадностью набросились на еду. Старик ушел в сени и вернулся с большой литровой бутылью мутной жидкости. Я сразу понял, что это и есть знаменитая самогонка на меду, про которую Жереба вздыхал всю дорогу.
