– Фортификатор? – заинтересовался Пётр. – Как сюда попал?
– Взят в плен в Азове вот этим гренадёром.
Пётр подошёл к солдату и хлопнул его по плечу:
– Молодец, хвалю! Иди к себе в полк. А ты со мной!
Пётр нырнул в шатёр, Андрей – за ним. Следом заторопилась свита из трёх офицеров.
Внутри, у походного стола, над которым висела масляная лампа, стоял Лефорт – в камзоле и с припудренным париком на голове. На столе – самодельная карта Азова и крепости, рисованная от руки и составленная явно по сведениям лазутчиков или пленных.
– Франц, смотри, какую птицу я тебе привёл! Фортификатор французский именем Андрэ. На османов работал, в плен взят.
– Да? Он может знать о крепости.
– Кстати, он разумеет и по-русски.
– Э, как там тебя?
– Андрэ, – Андрей снова слегка, но учтиво поклонился. – Мишель Куртени.
– Подойди, посмотри на карту.
Андрей подошёл к столу, всмотрелся.
– Вот здесь, здесь и здесь, – он показал рукой, – стоят пушки – на чертеже их нет. Тут – арсенал. Общая численность турецкого войска – семь тысяч человек.
Пушки он видел сам, а о численности помнил из исторических книг.
Пётр и Лефорт переглянулись:
– Эх, почему ты раньше к нам не попал?
– Я не воин, я инженер. В плен попал случайно.
– Ну да. А что ещё о крепостях сказать можешь?
– Я был на строящейся крепости рядом с Керчью.
– Покажи где, – Лефорт развернул настоящую карту Крыма.
– Она вот здесь, будет прикрывать дорогу на Геленджик. Строят её турки под руководством европейских фортификаторов.
– На какой стадии строительство?
– Полагаю, ещё года два-три до завершения. Им приходится пилить камень и возить его по морю.
– Опять море! – воскликнул Пётр.
– Позволь сказать, государь, – склонил голову Андрей.
– Молви.
– Прости за личное мнение, но Азов русские не возьмут.
– Это почему?
– С моря судами в крепость подвозят провизию, порох, ядра. Осаждённые не знают нужды в еде, хорошо одеты, у них достаточно припасов. Стены крепости прочны. Сам подумай, зачем им сдаваться?
– Верно мыслишь, француз. Но ты плохо знаешь русских воинов! Мы возьмём крепость!
– Без блокады с моря – никак. Военная наука говорит, что без полной блокады не получится. Осаждённые должны страдать от голода и жажды, быть постоянно, днём и ночью, обстреливаемы из мортир и пушек, жить в постоянном страхе. Тогда они вынуждены будут сдаться, дух сопротивления будет сломлен.
– Ты смеешь перечить государю? – удивился Лефорт. – В темницу его!
– Пётр Алексеевич, я правду сказал, какой бы горькой она ни была. Если случится по-моему, возьмёшь на службу?
– Вот шельмец! Я не забуду о тебе. Если возьму крепость – тебя повешу в назидание. А нет – так тому и быть, возьму.
Офицер из свиты вытолкал Андрея из шатра. Караульные тут же схватили его под руки и потащили на другой конец лагеря.
Темница представляла собой длинный полуразрушенный саманный сарай. Кое-где в крыше были небольшие прорехи.
Андрея втолкнули вовнутрь сарая и заперли за ним двери. Но он успел заметить, что возле сарая есть охрана.
Внутри царил полумрак и были люди, в основном татары и турки. Но нашёлся и европеец.
Андрей осмотрелся и прошёл к нему:
– Приветствую тебя, брат по несчастью! Честь имею представиться, Андрэ Мишель Куртени.
– Антонио Боско, итальянец.
– Тебя-то как сюда занесло?
– На судне пришёл, стекло на продажу привёз.
– Так ты торговец?
– Угадал. Но сейчас мы оба пленники. И положение наше хуже, чем у этих, – итальянец кивнул на турок.
– Почему?
– Любая война рано или поздно кончается. Этих пленных обменяют на русских, а мы кому будем нужны? Османам? Нет!
Итальянец был явно сильно расстроен и угнетён своим положением.
– Русские такие варвары! От них можно ожидать чего угодно.
Разговаривали они на французском.
– Давно здесь?
– Уже две недели.
– Кормят сносно?
– Да. Два раза в день, но эта русская еда… Ни фруктов, ни вина… Каша с салом, бр-р-р!
– По тебе, Антонио, не скажешь, что ты голодаешь. Выживем, лишь бы не повесили. Мне сам царь русский обещал вздёрнуть меня на виселице, если они одержат победу.
– Матерь Божья, не приведи Господь! – Антонио перекрестился на католический манер, слева направо, и поцеловал кончики пальцев.
