— Я должен ненадолго отлучиться. Подождешь меня?
— Поеду домой, — сердито буркаю я. — У меня дела.
— Тогда, как только освобожусь, приеду к тебе.
— Разумеется, не скажешь, куда тебя несет?
— Разумеется, нет. А у тебя какие дела, если не секрет?
— Надо привести в порядок квартиру Мартина.
Даниэль встает из-за стола, собирает тарелки и спешит к себе в комнату переодеться. Мы отправляемся вместе, и какое-то время я на мотоцикле эскортирую его. Даниэля это очень забавляет. Затем «мазда» поворачивает к реке, а я мчусь домой и по дороге наконец-то налаживаю взаимоотношения с «кавасаки». До сих пор я находилась в полной зависимости от мотоцикла, но после некоторой практики удалось настолько обрести уверенность в себе, что теперь смело могу сказать: я веду стального коня, а не он меня. Достижение! Правда, амазонка в развевающихся одеждах и теперь способна произвести фурор, но в темноте это меня мало смущает. Разве что с завтрашнего дня придется влезть в брюки.
Я мигом навожу порядок в квартире Мартина и усаживаюсь за пишущую машинку. Сначала составляю текст, затем перечитываю и вношу поправки. Теперь на очереди каторжная работа: в муках рожденный текст предстоит перепечатать несколько раз. Пользоваться копиркой я не хочу, пусть каждый из адресатов воображает, будто у него первый экземпляр. Когда это нудное занятие мне окончательно осточертевает, я с вожделением вспоминаю о компьютерах и ксероксах, однако главное — держать дело в секрете.
И все же я чуть не засыпалась…
Адреса на конвертах надписаны, и я, не щадя слюны, готовлю их к отправке, как вдруг на пороге появляется Даниэль. Перепуганная насмерть, на грани нервного шока, я все же ухитряюсь смахнуть конверты в ящик письменного стола.
— Ждала кого-нибудь другого? — забавляется он моим испугом.
— Неужели трудно постучать?!
— Но ведь двери-то распахнуты настежь.
Я пожимаю плечами.
— Вчера они были заперты, что не помешало Хону войти.
— Убедительный аргумент. Ну как, все свои дела переделала?
— Да.
— Возможно, меня не касается, что именно ты прячешь в столе, но, если это большой секрет, советую опорожнить корзину для мусора.
— Благодарю вас, Холмс.
— Не стоит благодарности, Ватсон.
Меня так и подмывает сорваться, но я беру себя в руки — какой смысл воевать со своими! Опрокидываю корзину в измельчитель бумаг, и смятые черновики переходят в небытие. Даниэля я отправляю в мою квартиру, а сама хватаю конверты и лечу к ближайшему почтовому ящику. Пробежка по ночной улице действует благотворно, и я врываюсь в квартиру, подхваченная внезапной идеей:
— Закатимся куда-нибудь!
— Охота была! — отмахивается Даниэль, но затем вдруг передумывает и начинает не спеша готовиться к выходу.
Я же наспех привожу себя в порядок и, сидя перед зеркалом, вдруг вспоминаю гнусное замечание Мартина насчет того, что молодым людям следует обращаться со мной, как со старой развалиной, вежливо и почтительно. С недовольной миной всматриваюсь в свое отражение, выискивая на лице морщинки, а найдя, настолько пугаюсь, что мигом гашу сигарету, словно это она во всем виновата. Затем снова вглядываюсь в зеркало, пытаясь успокоить себя примитивным аргументом: пустяки, было бы здоровье. И тотчас даю очередной зарок: если моя идея осуществится, бросаю курить.
— Вот это да! — восклицает Даниэль при моем появлении.
— Что ты имеешь в виду?
— Ничего особенного. — С этими словами он пропускает меня вперед.
Считай, что разжилась комплиментом, большего от него не дождешься.
Вскоре мы устраиваемся на террасе ресторана у озера. Я потягиваю ледяной коктейль, полной грудью вдыхаю влажный воздух и думаю о райском уголке, где обитает Дональд.
— Оглянись вокруг, — неожиданно говорит Даниэль. — Именно это я имел в виду, когда сказал «вот это да».
Что ж, оглядываюсь. Мужчины за соседними столиками с интересом изучают мою персону. Я пожимаю плечами. Что с мужиков возьмешь, они готовы пялиться на любую грымзу в юбке. Даниэль с довольным видом ухмыляется.
— С чего это ты развеселился?
— Должен тебе кое-что сказать, — отвечает он и умолкает.
— Беседовать с тобой — сплошное удовольствие.
