– Я хотел бы поговорить с американцем наедине. Вы не против?
– Я так и предполагал. – Бенсон на мгновение задумался. – Лучше бы вам сейчас отдохнуть. Я имел в виду: продолжайте отдыхать. Это входит в мои полномочия.
Ему предлагали работу, но Трент еще не понял этого.
– Никто не называет вас по имени, продолжал Бенсон. – Вы предпочитаете оставаться Трентом?
И тут Трента осенило. Интересно, кто же такой этот Бенсон?
Американец вернулся в кабинет.
– Джон, я дал Тренту пару месяцев отпуска, – обратился к нему Бенсон. – Он хотел поговорить с тобой перед отъездом. – Англичанин взглянул на часы, старенькие, на простом кожаном ремешке. – Я должен возвращаться в аэропорт. – Он улыбнулся Тренту, в глазах его блеснули озорные огоньки. – Может быть, ваши друзья меня подбросят, пока вы заняты.
Американец сел в кресло и повернулся к Тренту, спокойный, расслабленный.
– Джон Волкштадт, – сказал он с легкой улыбкой. И Трент понял, что это его настоящее имя. У него оно есть в отличие от тех, у кого нет имени или у кого их множество. – Бенсон – хороший парень. Тебе понравится с ним работать. Расторопный и идеи правильные.
– Желтый платок… – произнес Трент и в замешательстве пожал плечами. – Я имею в виду…
Волкштадт понял его и кивнул: мол, не стоит благодарности.
Но Трент продолжал:
– Вы спасли мне жизнь. Я не понимаю, как вам это удалось. – В Канкуне Трент скрытничал, так как боялся закулисных игр. Но сейчас пора открыться. – Мы победили, ведь так?
– Конечно. И работа сделала на славу.
– И я в безопасности? – Трент давно не чувствовал себя настолько спокойно.
– Да, черт возьми, – ответил Волкштадт с покровительственной улыбкой. Трент облизнул губы:
– Я хотел бы сказать… Вы понимаете? В любое время…
Это звучало как предложение услуг… Улыбка исчезла с лица собеседника. Ее сменил холодный взгляд, оценивающий степень преданности Трента.
– Президент Бельпана, – проговорил Трент и смутился, поняв, что зашел слишком далеко. – Вы знаете… В отеле "Савой"…
Волкштадт молчал.
– А, вот оно что, – сказал Трент.
– Я запомню это, – кивнул американец.
– Я ничего не понимаю, – продолжал Трент. – Я знал, что полковник этого не делал. Он не мог, это не в Англии. Ему было бы трудно достать наркотики. У Каспара не было достаточно власти…
Огоньки в глазах Волкштадта показали Тренту, что он на правильном пути.
– Но это требовало большого мужества. – Трент как бы говорил уже сам с собой, распутывая последние узлы головоломки.
Американец улыбнулся – не привычной широкой, лучезарной улыбкой, а слегка подняв уголки рта.
Трент восхищенно покачал головой:
– А свести Каспара с колумбийцами…
– Этот сукин сын ухватился, за такую связь при первой возможности. – Волкштадт усмехнулся. Он больше не играл. – Если бы мне не пришла в голову эта идея, он сам бы до нее додумался.
– У него не было мозгов, – согласился Трент. – Он был упрям, но это совсем другое дело.
– Упрям. И все время на виду. – Волкштадт был в восторге от своего хитроумия.
– Но, повторяю, у него не было мозгов. Я не говорю, что он был тупым. Но никакого воображения… – Трент посмотрел прямо в глаза Волкштадту. – Вот почему я хотел бы работать с вами. На свете мало таких умных людей. – Он знал, что нашел нужные слова.
Волкштадт улыбнулся. Не то чтобы он был смущен комплиментом, но сделал такой вид.
– Тут одного ума мало, нужна еще и ловкость, – проговорил он. – Я смотрю на проблему и вижу болевые точки, как если бы они были нанесены на карту. Подталкиваешь немного, делаешь пару усилий, добавляешь пару новых компонентов – и вот уже все становится на свои места.
– Но свести Каспара и полковника… – Трент покачал головой. – Полковник тоже был на виду.
– Слишком долго, черт побери. Если бы ты не выполнял заданий агентства, он бы давным-давно оказался за бортом. – Волкштадт разоткровенничался, наслаждаясь восхищением в глазах Трента. – Только ты удерживал его на плаву. Ты был его единственным каналом в Лэнгли.
– Сторонники "холодной войны" должны были чертовски испугаться, когда вы заставили Френча давать показания, – сказал Трент.
– Испугаться! Ты бы видел их лица, – расхохотался Волкштадт. – Они уже закапывали дела, которые ты для них сделал за последние пятнадцать лет, когда я преподнес им известие о Френче.
