— Дай мне с ним поговорить, — крикнул вдруг Антон и спрыгнул с платформы.
Звонов невесело усмехнулся и протянул ему рацию.
— Господин Копейкин, — как можно спокойнее произнёс Антон. — С вами говорит капитан Кречетов. Да, да, тот самый, полоумный. Вы можете устроить связь с гражданкой Белозерцевой? Нет, с ней буду говорить вовсе не я. Да, я думаю, тот человек сможет быть убедительным…
…Двадцать первый век многое забрал у человека, но и многое ему отдал. Несомненным благом стала возможность мгновенно и невидимо связать одного собеседника с другим сквозь сотни километров пространства и границы дюжины государств…
— Мама! — раздалось в оцепеневшем салоне лайнера. — Мама, что ты творишь?! Не делай этого, иначе я прокляну тебя! Отпусти ребёнка! Не убивай свою душу и мою тоже! Мне не нужны эти проклятые сокровища, слышишь! Я не хочу быть наследницей наших титулов, если на них будет кровь! Я тебя умоляю, мама… Я тебя умоляю, мама…
В салоне снова воцарилось молчание. Десятки глаз в ужасе смотрели на фигуру стоящей в проходе женщины, чья рука крепко держала насмерть перепуганного мальчика. В горло его впился острый конец заколки. Рука женщины вздрогнула, и по шее мальчика скользнула капелька крови. Секунду поколебавшись, графиня оттолкнула мальчишку и коротким скупым ударом вонзила остриё туда, где билось её жестокое, честолюбивое, но всё ещё любящее сердце…
— Ого! — воскликнул Антон, приподняв дорожную сумку лейтенанта. — Ты чего туда наложил? Кирпичей?
— Исключительно контрабанда, кэп, — с самодовольным видом пояснил Болтухин. — Пряники и местная водка. Приеду, пацанов угощу.
Последние часы хлопотливого дела были позади. Драгоценности, спрятанные в потайных нишах «дяди», найдены и переданы государству, преступники пойманы и преданы закону, однако, Антон ощущал внутри себя усталость и пустоту. Он позавидовал вдруг Болтухину, его беспечной радостной суете, его простодушной убеждённости в высшей правоте их общего дела и даже тому, что через каких-нибудь четыре часа лейтенанта встретят друзья, повезут праздновать в «Синатру» или «Алые паруса». Его, Антона, никто не встретит. А если кто его и ждёт, так это начальство, чтобы вставить хорошего фитиля под хвост за самовольные действия.
— Стесняюсь спросить, кэп, — прервал его невесёлые мысли лейтенант. — А откуда нарисовалась в эфире госпожа Свирская?
Антон посмотрел на Болтухина. По причине отъезда тот переоделся в цивильное: шлёпанцы на босую ногу, пёстрые гавайские шорты и новую футболку с окровавленной куклой «вуду» на весь живот. Кукла жутко улыбалась и из неё торчали чёрные спицы. Антон вздохнул, сочувствуя соседям лейтенанта по купе и ответил:
— Всё, мой друг, очень просто. Ещё, будучи в Питере, я связался с отделом Интерпола в Хельсинки, и было установлено, что Екатерина Свирская сначала остановилась в гостинице, а затем переехала на улицу Осмонкуе, 12. Это адрес Петра Канарского. Видимо, по доброте душевной, а может быть, и по иным причинам, он приютил девушку. С ним я и связался. Благо, на телефоне Кости Тагарина остались все его контакты. Это ведь Костя был постоянно на связи с Канарским и так удачно морочил нам с тобой голову. Надо отдать должное девушке: она не знала ни об убийстве, ни о кладе. Ей можно поставить в вину лишь контрабанду монет. Когда же мне удалось связаться с Канарским и убедить его дать трубку Екатерине, она сначала мне не поверила. Хорошо, что борт ещё не взлетел, и кто-то из пассажиров выложил захват заложника в интернет. В воздухе, на большой скорости самолёта, как ты знаешь, выйти в сеть было бы практически невозможно.
— Значит, она нашла этот ролик и узнала мать в образе террористки, — догадался Болтухин. — Представляю её реакцию.
— Примерно так, — кивнул Антон. — Екатерина перезвонила мне буквально минуты через три и сразу же вызвалась поговорить с графиней. О результате ты знаешь.
— Кстати, как там графиня? — спросил лейтенант. — Сделать харакири заколкой вроде бы никому пока не случалось.
— Заточка пропорола корсет и оцарапала рёбра. Она пыталась нанести себе ещё один удар, но подоспел агент и перехватил руку. Впрочем, не исключаю, что у неё просто каменное сердце.
