— Ныряет? Ночью?! — шёпотом воскликнула Маша, выбираясь из-за камня. — Может, художники? У них после самогонки совсем крышу сносит. Узнала кого-нибудь?
— Не-а, — покачала головой Даша. — Темно. Да ещё дождь начался… Это наверняка браконьеры. Может, мальчишки, дачники… Только странно, почему у берега.
— Поэтому и у берега, — сказала Маша. — Потому что мальчишки, дураки. Что делать будем?
— Я считаю, их надо отловить, — решительно сказала Даша.
— Но мы же графиню ловим, а не браконьеров, — возразила Маша.
— По-моему, в дождь она не придёт, — сказала Луиза рассудительно. — Зато мы промокнем.
— Верно, верно, — поддержала Маша. — Спугнули её эти ныряльщики. Пойдёмте лучше домой. Тем более, что конфеты мы все съели. На нервной почве.
Даша вздохнула, понимая, что ночной дозор потерпел фиаско. Конечно, ни одно уважающее себя приведение не выйдет погулять в такой обстановке. Но и уходить вот так, поджав хвост, совсем не хотелось.
— Может быть, ещё минуточек десять подождём? — спросила она подруг, понимая, что те уже настроены на капитуляцию.
Ответить ни Луиза, ни Маша не успели. Неподалеку мелькнул отчётливый силуэт в белом и исчез за деревьями. Его успели увидеть все три девушки. Как по команде, они с визгом бросились от камня обратно, путаясь в своих длинных плащах и то и дело падая на скользкую траву.
Всей троице каким-то чудом удалось преодолеть тропу и потом парк без членовредительства. Остановились беглянки только на поляне перед дворцом, где было светло от гирлянд и фонарей центральной аллеи. Мокрые скамейки блестели. Вокруг не было ни души. Лишь фасад гостевого дома сиял во все окна, и оттуда неслись смех и музыка.
— Кто-нибудь успел её снять? — спросила Даша, едва отдышавшись. Её руки предательски и мелко дрожали.
Подруги виновато покачали головами. Вид у них был растерзанный и убитый.
— Я до смерти испугалась, — выпалила Маша с растерянной нервной улыбкой. — Как увидала её, ноги сами и понесли. Какие там фотографии…
Даша только вздохнула. Затея с привидением закончилась полным и безоговорочным фиаско. А хуже всего было то, что и сама она оказалась обычной заурядной трусихой.
— Расходимся, — устало бросила она. — Утром на репетиции встретимся. И давайте разузнаем, у кого сможем, что там остальные думают о привидении.
— Я у дедушки спрошу, — пообещала Луиза.
— А я вот у дедушки не спрошу, — вздохнула Даша. — Его точно инфаркт хватит. Но я что-нибудь обязательно придумаю.
Картина, привезённая из Парижа, которую, как и было обещено, выставили в вестибюле особняка, интерес вызвала нешуточный. Художники весь день толпились возле полотна, подробно обсуждая композицию и идейный замысел автора. Больше всех негодовал Апашин:
— Вы только посмотрите, господа, на этот выхолощенный реализм! — кипятился он. — Эти чахлые берёзы! Этот застывший в неподвижности пруд! А тени, господа! Вы хоть раз видели такие тени? Это рука беспросветного дилетанта!
— А мне нравится этот наивный примитивизм, эта бескомпромиссная новизна, — гудел всегдашний оппонент Апашина, станковист Гордей Карамазов. — Здесь есть подкупающая простота красок, скупость композиции и вместе с тем — непостижимая тайна замысла.
— Тайна замысла?! — возмущённо кричал Апашин. — Тайна замысла! Таким бездарям как ты, Гордей, везде чудится тайна замысла!
— Да уж замысла здесь побольше, чем в твоей серой чайке, — парировал соперника Карамазов.
Это был удар ниже пояса. Закрашенная белилами чайка, превратившись из чёрного демона в серую ворону, уже была предметом насмешек и издёвок на фестивале. Апашин сорвал с головы цветастую тюбетейку и метнул её в лицо обидчику.
— Дуэль, — проревел он, обращаясь больше к окружавшим, нежели к обидчику.
Карамазов бросился было на тщедушного Апашина, чтобы схватить нахала за грудки, но на его плечах уже грузно повис поэт Хвастов, и посконный мордобой был пресечён в зародыше.
— Выбор оружия за вами, сударь! — воскликнул Апашин, с достоинством подбирая смятую тюбетейку. — Жду вас с вашими секундантами на берегу.
За неимением шпаг и дуэльных пистолетов, драться сговорились на городошных битах. Весть о дуэли пронеслась молнией, и к берегу пруда заспешила возбуждённая публика.
