— Какого черта вы здесь делаете?
— Ты мне должен. Я пришел, чтобы получить долг.
Дерьмо! Мейсон понял, что влип по самое некуда. Он мог куражиться над Лиз, но свирепый индеец — это уже иное дело.
— Остынь, давай поговорим.
— Нам не о чем говорить.
Рик хотел освободиться, однако сыромятный ремень только больнее впился в его тело. Проклятие! Угораздило же его лечь спать голым.
— Если ты не желаешь увидеть мексиканскую тюрьму изнутри, развяжи меня.
Его угроза не возымела ни малейшего действия. Достав нож, Алан начал перебрасывать его из одной руки в другую с таким видом, словно у него в запасе была целая вечность.
Иисусе Христе, да этот ненормальный зарежет его и глазом не моргнет.
Алан сделал едва заметное движение, и нож вонзился в спинку кровати. «Чуть левее, и я бы остался без глаза», — подумал Рик и открыл было рот с явным намерением закричать.
— Только пикни — и до конца жизни будешь петь дискантом. — Алан, подскочив к кровати, выдернул нож.
Мейсон прикусил язык. Благодаря своей изворотливости он выйдет из этой щекотливой ситуации.
— Хорошо, Долгая Охота, твоя взяла. Я испуган до смерти, доволен? Черт возьми! — Рик вдруг понял, что издает какое-то повизгивание. — Чего ты от меня хочешь?
— Я всегда старался жить по законам белых. И что из этого получилось? — Алан неожиданно посмотрел Рику в глаза. — Ты хотел отнять у меня женщину. Не получилось. Тогда ты захотел лишить меня доброго имени и силы… Я пришел забрать это у тебя.
Мейсон зажмурился от ужаса. Что этот дикарь имеет в виду, говоря о силе? Когда он снова открыл глаза, кончик ножа упирался ему в сосок.
— Я могу ударить тебя сюда или сюда. — Острие переместилось на живот, затем к мошонке. — Или сюда.
— Ради Бога, только не это.
— Сползай на пол.
Обливаясь потом, Рик перекатился к краю кровати.
— Ты способен умереть с достоинством, Мейсон, как умирают индейцы?
Тот уже не понимал, чего он боится сильнее — обделаться при индейце или того, что индеец его кастрирует.
— Моли о пощаде. Но тихо. Вздумаешь орать, я зарежу тебя, как свинью, — прошептал Алан.
Рик, заливаясь слезами, встал на колени, тщетно стараясь прикрыть гениталии.
— Пожалуйста, не убивай меня.
Индеец, казалось, его не слышал.
— В прежние времена наказать тебя было бы очень легко. Я бы отвез тебя в пустыню и оставил на съедение зверям. Может, я так и поступлю.
— Ты спятил, — рыдал Мейсон, утеряв остатки мужества.
Алан только издевательски расхохотался, и от этого смеха волосы у Рика встали дыбом.
— Ладно, прошу у тебя прощения, умоляю на коленях. Пощади, спрячь нож. Я сделаю все, что ты скажешь. Тебе нужны деньги? Через два часа мы пойдем в банк.
— Все вы, белые, одинаковы. Думаете только о деньгах. — Алан уперся ножом в его кадык и слегка надсек кожу.
— Клянусь, я сделаю все, что ты захочешь. Возьми мою чековую книжку, поставь любую сумму. Я напишу признание, что ты ни в чем не виноват. Только не убивай меня.
Алан развязал Мейсону руки и ноги, подтащил его к столу и бросил в кресло. Потом достал из ящика бланки Лас-Брисаса и ручку. Пять минут спустя, написав признание, Рик вручил его индейцу.
— Надеюсь, ты удовлетворен?
— Не совсем. Где счета, чеки?
Рик потянулся к нижнему ящику, но Алан ткнул его ножом в грудь.
— Сиди смирно!
Ни один мускул не дрогнул на бесстрастном лице индейца, когда он увидел сумму в два миллиона, переведенную Мейсоном в банк Акапулько.
— Сколько из них принадлежит тебе?
— Двести тысяч.
— Я запомню. Теперь подписывай чек.
Когда все было закончено, Долгая Охота, к неописуемому ужасу Рика, вновь связал его.
— Если ты попытаешься опять присвоить эти деньги, я тебя выслежу и убью как собаку.
— Клянусь, деньги твои. Отпусти меня. — Но Алан отрицательно покачал головой. — Что ты задумал?
— Я говорил тебе о древних способах расправы с врагами? Так вот, я решил, что они — самые надежные.
Лиз не находила себе места от волнения, представляя себе разные несчастья.
Почему Алан отказался взять ее с собой? «Ты сделала, что могла». Он пришел как спаситель или как мститель?
Лиз промучилась до его возвращения.
— У тебя все в порядке?
— Лучше быть не может.
