Выходит, утренний сон — это не очередная фантазия, а всего лишь жалкие обрывки прошлой ночи, не способные отразить и сотой доли действительности! Счастье, больше похожее на восторг, охватило Према. Не сдержавшись, он ласково провел по щеке любимой и тут же в испуге замер, решив, что все же разбудил ее, стоило красавице что-то неразборчиво пробормотать. Но она даже не разомкнула век, устраиваясь поудобнее на мужской груди. Прем непроизвольно задержал дыхание, когда маленькая ручка совершенно естественно устроилась там, где билось его взволнованное сердце, — даже во сне эта женщина оставалась поразительно меткой.
— Проснулась?
Бархатный голос раздался у самого ушка, заставляя прелестницу вспыхнуть пуще прежнего.
Господи! Ей не приснилось всё это — охватившая сердце ревность, отчаянье, придавшее небывалой смелости, споры, изматывающие душу, утонувшие в поцелуях, затем горячие объятья, шальной шепот и вспышка мимолетной боли, зачеркнутая ярким, как утреннее солнце, наслаждением. Тогда всё казалось таким правильным, невероятно правильным! Отчего же сейчас немного стыдно и… страшно? Страшно открыть глаза пошире, страшно встретиться с ним взглядом, страшно… невероятно, но… неужто страшно принять столько счастья?!
Каджол неуверенно потянула на себя простыню, закрываясь до самого подбородка. Томительно и сладко. Она и не представить не могла, насколько это чудесно. Насколько это ярко и впечатляюще.
— Эта была самая прекрасная ночь в моей жизни — улыбнулся Прем, вставая и накидывая на себя лежащий рядом халат — Пойду приму душ.
Когда он ушел, Каджол выбралась из постели и, найдя в чемодане, купальное полотенце и легкую ночную сорочку, которую сразу же надела, задумалась о том, поступила ли она правильно, отдавшись ему и сердцем и душой.
— Ты такая красивая — услышав голос за своей спиной, Каджол обернулась. Ее пухлые губы растянулись в смущенной улыбке, и она убежала в ванную, не замечая, каким хищным взглядом провожал ее Прем.
Но через полчаса он понимал, что она не просто красавица, а ослепительна прекрасна. В ярко — желтом сари с распущенными мокрыми волосами и лицом богини, она снова взбудоражила ему кровь.
Подойдя к ней ближе, Прем нежно положил руки ей на плечи и попытался поцеловать, но девушка смущенно отвернулась.
— Нам надо пойти позавтракать — напомнила ему она. Прем засмеялся:
— Я изголодался по тебе.
— Перестань — вспыхнула Каджол — Я говорю серьезно. Я хочу кушать.
Он снова потянулся за поцелуем, но она прикрыла его рот ладошкой и покачала головой. В белом смокинге он выглядел, конечно, потрясающе, но чего-то ему не хватало.
Освободившись из его объятий, Каджол подошла к вазе с красными розами и, взяв одну, приблизилась к нему. Прикрепив цветок к карману на его груди, она подняла голову и сказала:
— Этот цветок, как я. Веселая и яркая я могу завянуть в любой момент, когда ты предашь мое доверие, Прем. Я не потерплю предательства и снова жестокости с твоей стороны.
— Сону — Он прижал ее к своей груди, давая понять, что никогда не сделает того, о чем она думала — Моя Сону. Я буду тебя называть Сону.
Впервые, после стольких дней, Каджол искренне рассмеялась и взглянула на него:
— Пока ты будешь меня называть Сону, я буду понимать, что ты не выбросил меня из своей жизни.
— Что с тобой? — озадаченно приподнял бровь Прем — Разве ты не знаешь, что я никогда не брошу тебя.
«А любовь ли это?» — шептал ее внутренний голос. Но она страшилась услышать от него банальное исполнение супружеского долга и обещания. Она не хотела жестокой правды. Ей необходимо было жить в этом счастливом мире, вымышленным ею же…
— Прем — прошептала Каджол, крепче прижавшись к нему и заметив, как он напрягся, улыбнулась.
Она решила вверить жизнь судьбе…
