Знание-сила, 2014 № 07 (1045) - страница 31

Официальное объяснение по поводу враждебных антиавстрийских высказываний сербских чиновников после убийства;

Постоянное информирование австрийского правительства о мерах, принятых согласно предыдущим пунктам.

Позднее говорилось, что эти требования не только не были мягкими — они содержали нападки на суверенитет и достоинство Сербии, а главное — документ был составлен так, чтобы Сербия его не приняла.

Нападки на антиавстрийскую печать в первом пункте меморандума подразумевали, в том числе, закрытие газеты «Балкан», в которой на следующий день после покушения была напечатана статья о Принципе и Кабриновиче, как о героях-мучениках. Эта статья была медвежьей услугой всей Сербии, и Войя Танкосич едва не побил редактора, выпустившего ее в свет. Результатом этой скандальной публикации стал визит австрийского дипломата барона Шторка к генеральному секретарю министерства иностранных дел Славко Груичу. Шторка интересовало, каковы будут действия сербского правительства по расследованию убийства, которое даже сами славянские газеты связывают с Сербией? Груич выразил недоумение и непонимание такой формулировки, а также спросил, кем уполномочен Шторк. Тот в свою очередь выразил удивление, что правительство Сербии, не скупящееся в заверениях своего добрососедства, ведет себя в этом деле столь равнодушно.

Многие считали особенно унизительным пункт четвертый, предполагающий увольнение офицеров по спискам, составленным австрийской стороной.

* «Народная защита» (серб.) — также неформально называлась «Черная рука».

Президент Франции Раймон Пуанкаре

Время официального вручения этого документа было продумано в дипломатических кругах Австрии заранее. Дело в том, что 23 июля 1914 года в 11 вечера из Петербурга в Париж должен был уехать Пуанкаре. Австрийцы хотели, чтобы Россия получила сообщение об ультиматуме после отъезда французского президента, и союзники не успели бы договориться о совместных действиях. На следующий день это уже не имело значения. Военный министр России Владимир Сухомлинов позднее называл хронологическим ядром начала Первой мировой войны промежуток с 24 по 28 июля 1914 года.

В половине седьмого вечера 23 июля 1914 года ультиматум был вручен сербскому правительству австрийским посланником в Белграде бароном Владимиром Гизлем.

Узнавший об ультиматуме кайзер Вильгельм воскликнул: «Браво! Признаться, от венцев подобного уже не ждали». На следующий день, 24 июля, Россия начала мобилизацию морского флота и четырех военных округов — Московского, Казанского, Киевского и Одесского. Тогда же министерство финансов получило поручение свернуть и изъять денежные вклады в германских и австрийских банках.

Сербскому правительству было дано на ответ двое суток. В случае нарушения срока наступал разрыв дипломатических отношений. За десять минут до истечения срока, без десяти минут шесть вечера 25 июля, Сербия приняла ультиматум.

Патриотическое собрание в Имете

Солдаты разбирают пирожки

Прощание улана на вокзале

Дети с воспитательницей и плакатом

Австрийские военные

Присяга выпускников Военной академии в Вене

Солдатская самодеятельность

Военные настроения уже настолько проникли в общество, что сразу же начались непредвиденные эксцессы. В придунайском городе Костолац 26 июля возникла перестрелка в районе побережья, и были захвачены три сербских парохода, на которых подняли австрийский флаг.

В связи со сложившейся предвоенной ситуацией Сербия обратилась за помощью к России. Австрии она сообщила, что с седьмым требованием возникли затруднения: приказ об аресте заговорщиков был санкционирован, но они скрылись в неизвестном направлении.

На самом деле Милану Цигановичу устроили побег. Никола Пашич сообщил австрийцам, что еще 28 июня заговорщик уехал из Белграда в неизвестном направлении, и найти его не представляется возможным. Здесь вышла нелепая накладка, потому что в интервью сербским журналистам начальник белградской полиции заявил, что в Белграде вовсе никогда не было человека с фамилией Циганович*.

Впоследствии австрийская сторона выяснила, что начальник полиции лично устроил Цигановичу побег на территорию Албании и оформил это как командировку от полицейской префектуры в город Рибари, где его временную резиденцию охраняла местная полиция. Циганович не чувствовал себя одиноким, поскольку компанию ему составил еще один член запрещенного общества «Народна Одбрана», майор Александр Серб.