Знание-сила, 2008 № 02 (968) - страница 51

В эту фундаментальную публикацию вошла работа, посвященная еще одному путевому дневнику — Никиты Акинфиевича Демидова. Можно отметить статьи, посвященные московской резиденции того же Никита Акинфиевича и строившимся на средства Демидовых православным храмам во Флоренции. Помещена статья о судьбе менее знаменитого, но достойного представителя рода — композитора Григория Александровича Демидова, инспектора первой русской консерватории.

Конный ворот

Характерно, что в альманахе, посвященном российскому предпринимательству, нашли отражение материалы, повествующие не только о Демидовых, но и о тех, кто вместе с ними создавал славу промышленного Урала, — например, об архитекторе «ведомства екатеринбургских заводов» Михаиле Малахове, создателе замечательного ансамбля Верхисетского завода, об учившемся за границей крепостном инженере Павле Мокееве и мастере-камнерезе Денисе Тетеневе.

Новые материалы, которые нашли и изучили авторы альманаха, позволили рассказать о многообразии связей представителей рода Демидовых с мастерами русской и европейской культуры, увидеть с мельчайшими подробностями их жизнь, интересы, заботы, понять ту огромную роль, которую играла династия Демидовых в разных сферах общественной жизни страны — экономике, науке, культуре, искусстве.

Судьба Демидовых отразила историю не только зарождения, расцвета, но и упадка «первой волны» российской буржуазии и не только по причине революционных бурь. Никита и его сын Акинфий Никитич были властными хозяевами и выдающимися организаторами (сейчас мы сказали бы «топ-менеджерами») промышленного производства, обладали профессиональными знаниями и опытом в области металлургии, кузнечного и оружейного дела. Эти данные в сочетании с полученными от государства льготами способствовали созданию промышленной империи. Акинфию Никитичу к концу его жизни (1745 год) принадлежали 22 металлургических завода, 36 сел с деревнями и церквями, 120 господских домов и 3661 дом рабочих и служащих со всем прочим имуществом, оценивавшемся в 2,8 миллиона рублей, что в ценах конца XIX века составляло около 25 миллионов.

Представитель следующего поколения, Никита Акинфиевич, сумел сохранить дело родителя и реально управлял заводами. В 1791 году нижнетагильская часть заводов, доставшаяся ему по разделу 1759 года и после его смерти перешедшая к сыну Николаю, давала ежегодно сотни тысяч рублей прибыли. Но он уже являлся своего рода переходной фигурой от «фабрикана» к барину. За два с лишним года пребывания в Европе он истратил 75 тысяч рублей, и возникший долг пришлось покрывать крупными займами, державшимися в секрете, «не объявляя и не разглашая». А его брат Прокофий продал унаследованные им Невьянские заводы откупщику Савве Яковлеву.

Юному и беспечному камергеру Николаю Никитичу при годовых расходах в 170 тысяч рублей уже в 1795 году грозило банкротство. Только учреждение опеки и женитьба на богатой невесте, баронессе Е.А. Строгановой, помогли ему выйти из финансовых затруднений. Он еще приезжал в Нижнетагильск «для постановки правил правления заводами» и за свой счет отправил более ста человек крепостных в Англию, Швецию и Австрию для изучения горнозаводской техники.

Ботанический сад Челси. Гравюра XVIII в.

По свидетельствам современников, ежегодный доход его сына, Анатолия Николаевича Демидова, в последние годы жизни составлял около двух миллионов рублей. Но при этом выплавка металла оставалась на уровне конца XVIII века, так как уральское железо вытеснялось с мирового рынка более дешевым из передовых стран, главным образом из Англии, а внутренний рынок не мог поглотить все возрастающую массу металла. Помогло открытие на территории Нижнетагильского округа золотых и платиновых месторождений, благодаря чему при сокращении производства железа Демидов увеличил добычу золота до 35 пудов и меди до 60 тысяч пудов в год. Но при этом он уже мало чем напоминал славных предков и являлся не промышленником, а вельможей- меценатом и тосканским землевладельцем.

Возвышению Демидовых, как и многих других российских «фабриканов», способствовали петровские реформы, которые «пересаживали» на российскую почву передовые формы производства; но, попадая в нее, элементы нового экономического порядка «схватывались» сложившейся крепостнической системой отношений и деформировались ею. Потенциальные капиталистические предприятия превращались в «крепостную мануфактуру», ее владелец становился хозяином своих рабочих и мог обращаться с ними по своему усмотрению, например, «штрафовать цепью» за проступки, включая «сварливую жизнь в семействе». Государственное «ускорение» развития промышленности ставило предпринимателя в зависимость от бюрократии, а полученные привилегии (заказы, гарантированный сбыт, монополии, даровой труд «приписных») не стимулировали технический прогресс и конкуренцию. В чиновничье-дворянской империи предприниматели оставались людьми «второго сорта» и жаловались: «А ныне, принеся казне большой доход, почтения и рангу себе больше не заслужат, как двух имян: первое — мужик сорокоалтынный, второе — подлой человек».