О них — публикуемая статья.
По оценкам историков, в 1941 — 1945 годах в Германии нелегально проживали от 10 до 15 тысяч евреев (из них более 5 тысяч в Берлине). Они «легли на дно», чтобы спастись от депортации в лагеря смерти. Выжили менее трети — от 3 до 5 тысяч (в Берлине — 1370 человек). Остальных выдали «арийские» соседи, схватили при проверках документов на улицах и в общественном транспорте. Многие стали жертвами еврейских шпиков гестапо — в тщетной надежде спасти собственную шкуру те шныряли по улицам, высматривая знакомых и вынюхивая потайные убежища. Некоторые погибли при бомбежках или умерли из-за отсутствия медицинской помощи.
Мужчинам призывного возраста трудней всего было выжить в подполье — они больше привлекали внимание, особенно при облавах на дезертиров. Им нужно было или не появляться на улицах, или иметь надежные фальшивые документы. При личном досмотре их выдавало обрезание. Женщины, не имеющие детей, легче находили квартиру и заработок (обычно в качестве прислуги). Но беременные или же с детьми подвергались — и подвергали своих укрывателей — большей опасности. Наконец, имела значение более или менее выраженная еврейская внешность.
Почти каждый выживший в подполье еврей обязан был жизнью нескольким немцам. Например, будущую публицистку Ингу Дойчкрон и ее мать укрывали, снабжали документами и продуктами до 20 человек. В отдельных случаях количество помогавших доходило до 50 — 60. Были, впрочем, и примеры, когда еврейскую семью на протяжении ряда лет скрывал один человек.
Помогавшие евреям принадлежали к разным слоям общества. Среди них были рабочие и крестьяне, ремесленники и предприниматели, служащие и люди свободных профессий, профессора и священники, аристократки и проститутки.
Какими мотивами они руководствовались? Политическими (враждебность нацистскому режиму), религиозно-этическими (от четких убеждений до интуитивной ориентации на соответствующие ценности), юдофильством или симпатией к отдельным евреям? Как правило, мотивы их действий сочетались.
Некоторые знали спасаемых издавна, другие очень недолго или — бывало и так — увидели впервые (например, берлинка, спонтанно предложившая убежище незнакомой беременной женщине).
В большинстве случаев, однако, это делалось не по собственной инициативе, а в ответ на просьбу, исходившую от преследуемых.
В конце войны убежище евреям предлагали подчас даже члены НСДАП с очевидной целью использовать такую услугу, как смягчающее вину обстоятельство после краха нанизма.
Спасавшие были обычными людьми; столкнувшись с нависшей над человеком опасностью, они решались помочь. Большей частью совершенно бескорыстно, подчас даже принимая на себя связанные с этим расходы. Материальный интерес имелся, по-видимому, у некоторых лиц, помогавших евреям перейти (разницу со Швейцарией, но и здесь сплетался с другими мотивами (оппозицией режиму, религиозно-гуманитарными побуждениями, любовью к приключениям).
Бывало, что отчаянное положение преследуемых эксплуатировалось. Выжившие избегали рассказывать об этом, чтобы не выглядеть неблагодарными. Одно из считанных свидетельств исходит от Ильзы Штильман, еврейки-коммунистки, которая с февраля 1943 года скрывалась в Берлине: «Я испытала на опыте: женщины хотели иметь дешевую прислугу, мужчины хотели с кем-то спать».
Какой опасности подвергали себя те, кто помогал евреям? На оккупированных немцами территориях Советского Союза и Польши карой была смертная казнь. В самой Германии дело обстояло иначе. Ее уголовный кодекс не содержал статьи «Judenbegunstigung» («Пособничество евреям»), преследование виновных осуществлялось на основе специального приказа гестапо от 24 октября 1941 года. Анализ практики репрессивных органов Третьего рейха, проведенный немецким историком Беатой Космала, показывает: смертная казнь за указанные действия не применялась. Уличенные брались под стражу (как правило, на короткий срок), после чего отправлялись в концлагерь. Мужчин наказывали строже, чем женщин (особенно если на попечении последних находились и нетрудоспособные члены семьи).
