Они говорили об энтропии этноса. Но так, будто это энтропия коллектива физических частиц.
Они говорили о пассионарной энергии. Но так, словно это свободная энергия физического газа. И выписывали на доске соответствующие формулы.
Они говорили о неких таинственных уравнениях, определяющих обмен информацией в этносе. Но под информацией они имели в виду не то, что несут слова, обращенные от одного человека к другому, а ту информацию, что ассоциируется с энтропией системы. Зато было сказано, что «вот- вот будут найдены универсальные константы, которые характеризуют динамические процессы обмена информацией в этносе», точь-в-точь как на том семинаре без малого двадцать лет тому назад, с рассказа о котором я начал.
Как и тогда, в этих людях билась чудовищная пассионарная энергия, зажатая в клетку метафорической науки, клетку, из которой нет выхода.
Особый фантасмагорический оттенок был в происходящем оттого, что эти люди не просто говорили о пассионарной энергии. Они говорили, и это была живая демонстрация пассионарности. Каждой клеточкой своего бытия они в течение двух часов, пока шел семинар, демонстрировали те самые формы взаимодействия между людьми, которыми определяется жизнь всякого сообщества, в том числе и этноса.
Но словно глухая стена отделяла содержание произносимых ими слов от происходящего. Живой процесс шел сам по себе, а метафорическое слабое отражение его - само по себе. Между ними (двумя процессами) не было никакого контакта, никакого связующего звена.
Я попытался сказать, что пассионарная энергия проявляет себя в этносе как взаимодействие через слово. На меня посмотрели так, словно я свалился с Луны.
ВОЗВРАЩАЯСЬ К НАПЕЧАТАННОМУ
Овсей Шкаратан. доктор исторических наук, профессор социологии
Бедный, бедный средний класс...
Надвигается новая эра, определять которую будет не производство товаров и услуг, а производство знания.
Об этом в нашем журнале (2003 год, № 9) рассказали ученые. Производит знания наш российский «средний класс» — в основном не средний и мелкий собственник, а специалисты.
Если мы хотим войти в элитарный клуб постиндустриальных стран, мы должны о них позаботиться.
Перейти к постиндустриальному обществу можно, только опираясь на средний класс: мелких предпринимателей, специалистов, профессионалов. Но государство практически ничего не делает, чтобы помочь его формированию, а мешает активно...
Именно частные предприниматели должны были бы стать каркасом эффективной постиндустриальной экономики. С начала реформ не было недостатка в клятвах и заверениях руководства о всесторонней поддержке предпринимателей как основы среднего класса и основной социальной базы демократического режима, демократа-президента.
По расчетам экономистов из МГУ, относяшимея к 2001 году, из-за потерь бизнеса от чиновничьих ловушек и преград чистые потери ВВП составляют 7,7 миллиарда долларов в год. Сюда входят затраты на регистрацию предприятий (от 200 до нескольких тысяч долларов); лицензирование (применяемое в других странах лишь в виде исключения); согласование проектной документации (до ста согласований) и так далее.
По данным опроса, проведенного мною с коллегами в Москве, Санкт-Петербурге, Воронеже среди кризисных групп населения, ни один из прорвавшихся в малый бизнес, то есть принявших ответственность за себя и свою семью, не получил ни рубля кредитов от государственных органов, в том числе и от служб занятости.
В результате всех притеснений и бюрократических препон малое и среднее предпринимательство у нас пока заняло более или менее нормальную нишу только в торговле и производстве некоторых продовольственных товаров. А ведь мелкое и среднее предпринимательство составляет неотъемлемую часть здоровой экономики процветающего общества. В развитых рыночных экономиках оно обеспечивает 60 — 80 процентов общей занятости. У нас в России — порядка 11 процентов.
Другой сегмент протосреднего класса — профессионалы. Последствия политики по отношению к группам профессионалов общеизвестны: именно здесь мы понесли наибольшие потери, связанные с эмиграцией за границу компетентных специалистов в самом продуктивном возрасте. Известно, что за 1990 — 1999 годы страну покинули 80 процентов математиков и 50 процентов физиков мирового уровня. Это около 8 тысяч человек, чей отъезд критически опасен для отечественной науки. Предположительно в США сегодня работают около одного миллиона профессионалов, покинувших Россию. Я лично присоединяюсь к тем, кто оценивает отъезд из страны специалистов в подобном масштабе как национальную катастрофу. Методика, принятая ООН, дает возможность оценить упущенную выгоду от эмиграции одного специалиста с высшим образованием, ученой степенью — это 300 тысяч долларов. Очевидно, что потери страны измеряются десятками миллиардов долларов.
