Знание-сила, 2003 № 12 (918) - страница 25
Получается, что нужно управлять не биосферой, а «ноосферогенезом». Целью управления должно стать прежде всего ограждение системы ноосфер ных идей от ложных посылок, противоречащих самостоятельным законами биосферы и экологии. Такая коадаптационная стратегия в отношении биосферы может и должна включать сокращение населения Земли, ограничение материального потребления в рамках утверждения примата духовных ценностей, становление нового биосферного образования и т. п. Проведение в жизнь этой стратегии вовсе не ущемит прав человека и его индивидуальных свобод, ибо она будет направлена на обеспечение его высшего права на жизнь и улучшение ее качества.
В этом случае «эпоху ноосферы» можно только приветствовать хотя бы и как несбыточную, но манящую цель, внушающую надежду на более длительное выживание человечества. Но очевидно: чтобы идея ноосферы смогла превратиться в научно обоснованную концепцию, она еще должна подвергнуться скрупулезной разработке в рамках общественных наук и этики.
Нынешний бум с идеей ноосферы — это всего лишь плод некритического эйфорического восприятия всего, связанного с творчеством великого естествоиспытателя, в котором будто a priori не может быть места для просчетов и заблуждений.
Статья иллюстрирована картинами С. Дали «Портрет госпожи Изабель Стайлер-Тас» и Р. Магритта «Прекрасные реальности».
Рафаил Нудельман
Новая фантастика Павла Амнуэля
Сборник повестей П. Амнуэля, выпушенный российским издательством ACT, — событие, заслуживающее внимания. Не потому, что это новый сборник фантастики, а по причине того, что это образец новой фантастики, которую автор создает на протяжении уже нескольких лет. Аннотация издательства, которая утверждает, будто эти повести «вызывают в памяти лучшие образцы времен «золотого века» научной фантастики», оказывает сборнику дурную услугу, потому что затемняет важное качественное отличие.
Отличие это отчасти напоминает принципиальную разницу между классической философией и экзистенциализмом. В то время как классическая философия имела своим объектом предметное Бытие, экзистенциализм повернул философию к Человеку, к его бытийственной ситуации. Аналогично, классическая фантастика «золотого века» (середина XX столетия) имела своим объектом «новый, бравый» предметный мир, контуры которого уже просвечивали в открытиях и гипотезах науки, и герои-люди служили ей в основном орудиями познания этого мира в его отношении к человеку. Между тем фантастика П. Амнуэля идет не от мира к человеку, а от человека к миру. Или проще — она имеет своим главным объектом Человека как Разумное существо, и ее главной темой является парадоксальное место этого человеческого разума в структуре вселенной. Не случайно новый сборник называется «Все разумные».
В чем же состоит этот «парадокс разума»? От Декарта, а в более позднее время — от Вернадского с Федоровым и Тейяра де Шардена и до Горького — все считали, что разум — высшая ступень развития материи, что разум отличает человека от животных, что разум, наконец, — это благо, это высшая ценность вселенной. Поэтому прав Френсис Бэкон: «Знание — сила». Павел Амнуэль иронически обыгрывает этот афоризм Ф. Бэкона. Сквозная тема всех четырех его повестей, составляющих новый сборник, — это тема разума как силы, но не благой, а самой разрушительной силы во вселенной. Почему разрушительной? Потому что свобода воли, присущая разумным существам, нарушает — и разрушает — хрупкое равновесие вселенной. В этом и состоит, по Амнуэлю, «парадокс разума». Чем он могущественней, тем хуже для вселенной. И — в итоге — для самого человека.
Фантастика, как известно, — это замечательный литературный метод, который позволяет овеществлять самые отвлеченные понятия, категории и идеи. П. Амнуэль, мастерски пользуясь этой способностью фантастики, последовательно, в каждой из четырех повестей по-своему, овеществляет афоризм «знание — сила». Знание, достигнутое его героями, как правило, на путях научного открытия (реже — откровения), рано или поздно, даже против воли самих героев реализуется в поступке или событии весьма загадочного, разрушительного толка. Расследование этого события (оно и составляет сюжет всех этих детективных по форме повестей) позволяет понять или смутно догадаться, что именно лежит в основе произошедшего разрушения, нарушения равновесия мира. Каждый раз это понимание конкретно, но, закрывая последнюю страницу сборника, заинтригованный читатель уже сам может сформулировать для себя основные философские посылки «новой фантастики» П. Амнуэля. Наверно, эти посылки уязвимы. Но они любопытны. Во всяком случае, они никогда не приходили в голову мастерам «классической фантастики».
