Знание-сила, 2003 № 03 (909) - страница 17

«Однажды нам пришлось пробиваться сквозь эту густую облачную пелену, и гусям это не понравилось. Очевидно, они впрямь перепугались, и я твердо решил для себя, что больше не буду подвергать их подобным испытаниям».

За десять километров до Кер-Анаса стая пережила самое трудное. «В нескольких сотнях метров от нас стал кружить сапсан. Мне нравится эта красивая хищная птица, и я решил подлететь к ней поближе. Кроме того, мне хотелось узнать, как поведут себя гуси, увидев хищника. Заметно было, что тот сам казался немного напуган шумом моей машины и совсем не хотел нападать на гусей, которые и без того были крупны для него (длина тела сапсана не превышает полуметра. – А.В.). Мои птицы все же инстинктивно сбились в кучу и спрятались под крыло машины. Вблизи меня они чувствовали себя абсолютно уверенно – лучше они не могли доказать мне свою дружбу».

Наконец, Муллек приземлился на территории заповедника. Через какое-то время его подопечные смешались с дикими белощекими гусями. С ними они разлетелись по весне в новые дали, унося на лапках колечки на память – метку «папаши Муллека».

Весной 1999 года начался опыт, который давно задумал Муллек. Он взял на воспитание 27 птенцов карликовых гусей. Все они появились на свет в мае в Лапландии, близ шведского города Эстермальма – там, где эти птицы обычно гнездятся. Снова шум мотора. Приемные родители. Правила воспитания этих странников известны, проверены.

На этот раз каждому птенцу дали имя. Один медлительный гусек был прозван Джоном Уэйном – в память о знаменитом герое вестернов. Другой, с косо посаженными глазами, стал зваться Коломбо.

Через месяц началась летная «сессия». Выводок вился за мотопланером, накручивавшим круги. В августе птицы были готовы к перелету на юг. В этом возрасте они как никогда хорошо запоминают приметы пейзажа – каллиграфию берегов, линии рек, виньетки горных цепей или барельефы городов, чуть выступающие нал землей.

28 августа 1999 года двадцать семь карликовых гусей и два небольших мотопланера приготовились к старту. Их путь лежал на юг, в низовья Рейна – на остров Бислихер, где уже замечены были карликовые гуси. Там птицы перезимуют, а по весне сами потянутся на север – в Лапландию. Итак, в путь!

Нехотя 1уси поднимали головы, осматривались и замирали. Они не желали лететь. «Вверх!» – звал их Кристиан. «Вниз!» – опускался он. не подманив птиц. Вверх вел машину, надеясь.

Вниз вел машину сердясь. Вверх – вниз!

Тем летом Кристиан часто отлучался по делам. Его подменяла жена.

Вот и привязались они к ней.

«Вверх!» – вырулил аппарат, в котором уселись Кристиан с Паолой.

«Вверх!» – повторили все гуси, шумно хлопнув крыльями, лишь только Паола поднялась на мотопланер.

Другой способ сохранить исчезающую популяцию карликовых гусей предложил в 1979 году шведский орнитолог Ламберт фон Эссен. Он решил воспитывать их птенцов вместе с птенцами белощеких гусей, зимующих в Голландии (в этой стране на них не ведется охота). Поставленные им опыты показали, что гуси запоминают новый для них маршрут и по весне сами возвращаются в места гнездовий. Правда, опыт вышел из-под контроля ученого. Карликовые гуси перенимали у своих учителей не только основы географии, но и науку страсти нежной. Через некоторое время стали обнаруживать гибриды карликовых и белощеких гусей. Пришлось прекратить их совместное воспитание. Похоже, единственный, кто может приучить гусей к полетам по новым маршрутам, – это человек. Здесь уж повторения истории с Ледой можно не опасаться.

Машина скользила по воздуху, как человек по льду. Тяжелая машина с двумя людьми. Как нечаянно пришлось на ней лететь! Паола – лишняя, но без нее птицы не хотят подниматься в небо.

Что ждало перегруженную машину? Иногда слышался треск. Мотор затихал, словно под ногой проламывался лед. Аппарат тонул в воздухе, уходя вниз все глубже. Но потом мотор, опомнившись, шумно вздыхал, покряхтывал и снова ровно гудел. Кристиан и Паола переглядывались. А старательные птицы повторяли движения, подсмотренные у машины.

Особенно трудно пришлось при перелете через Балтийское море. Его было не миновать. Дорога всех птичьих стай пролегала прямо над морем. Если снова: треск, перебой, падение, волна – «коснуться самой воды» – «все глубже, глубже, ко дну»… От одной лишь картины кружилась голова, пока мотопланер, натужно пыхтя, дожидался земли и держался над водой, держался.