Знание-сила, 2001 № 09 (891) - страница 69

Так, филолог XXX века, исследуя случайно уцелевшие фрагменты книг, изданных на русском языке в конце XX века, напрасно будет искать среди них Арсения Тарковского или Константина Вагинова. Вероятнее всего, изящную словесность нашего времени представят все те же отрывки школьного курса литературы, а также Полина Дашкова, Виктор Доценко или – в лучшем случае – Борис Акунин.

Стараниями издателей, пекущихся «то об академичности, то о научности», скорее сохранятся эти авторы, а не какие-то «немодные олеши». Да что там Юрий Карлович! В видном московском издательстве отвергли рукопись книги о Л. Толстом с приговором: «Разве молодым людям и домохозяйкам нужен Толстой? Нет! В стране найдется всего человек двести, кому он нужен».

Ах! «Филодемкнига» процветает посей день.

P. S. Редакция журнала «Знание – сила» приглашает к сотрудничеству издателей, заинтересованных в выпуске книги К.Б. Мардова «Прозрения Льва Толстого».

Наталья Милях

Великие события порождают великие литературные произведения. К великим событиям, кроме войн и смены правящих династий, относится множество других сюжетов, связанных, например, с борьбой за трон. Именно такие сюжеты были причиной появления на свет знаменитых книг античности, а позднее – шедевров английской и французской литературы. Они нам известны. Однако одно из самых грандиозных событий средневековой европейской истории – Русская смута конца XVI – начала XVII веков – вызвало к жизни произведения – и их достаточно много! – которые до сих пор неизвестны российскому читателю. В их числе – пьеса великого испанского драматурга Лопе де Вега «Великий князь Московский или Преследуемый Император». Почему же пьеса гениального . испанца почти триста лет в России не издавалась?

Считается, что А.С. Пушкин не был знаком с пьесой Лопе де Вега, хотя имя его он упоминал в одной из своих зам его к, поражаясь, с какой легкостью Лопе де Вега и Кальдерон «поминутно переносят во все части света» события своих произведений. Тем не менее теперь у серьезных исследователей есть возможность поразмышлять, почему композиционная схема трагедии «Борис Годунов» довольно близка к схеме Лопе де Вега. Обычному же читателю в «Великом князе Московском» покажется очень многое весьма странным. Не совпадающим с нашим представлением об истории времен Ивана Грозного, Бориса Годунова и Дмитрия Самозванца.

Лопе де Вега, написавший за свою жизнь более двух тысяч пьес, был очень восприимчив к реалиям быстротекущей жизни, отличался завидным жизнелюбием и неиссякаемой любознательностью. Конечно, это трудно – представить себе все подробности чужой жизни, жизни Московии, но в общем-то их и не надо было представлять. Русская Интрига, растянувшаяся на десятилетия и приведшая к падению династии Рюриковичей, была хорошо известна в Европе. На эту тему писалось и издавалось немало книг. Драматург имел возможность лично общаться с множеством людей, которые побывали – а некоторые весьма долго жили и служили – в России. Свою пьесу он написал, пользуясь и печатными источниками. Произошло это в конце 1605 года или в начале 1606-го. То есть в самый разгар событий, связанных с именем Самозванца. Впрочем, Лопе де Вега, как и вся тогдашняя Европа, видел в царевиче, отвоевывавшем русский престол, законного наследника.

Странные веши происходят, на взгляд российского читателя, в Московском Кремле. Иван Грозный оказывается жертвой чудовищных интриг – царя уговорили лишить права на престол старшего сына Федора Иоанновича в пользу младшего – Ивана Ивановича. (А мы всегда думали, что старшим был Иван, а младшим – Федор!) Оба сына, как и невестки, весьма непочтительно разговаривают с тем, кого принято считать грозным самодуром, без конца ему перечат, подсмеиваются над ним, подшучивают. Здесь же мы встречаем и Димитрия, малолетнего сына Федора Иоанновича, – тоже весьма развязно разговаривающего с отцом и дедом.

Получается, что тот, кого мы считаем царевичем Димитрием, поздним сыном Грозного от седьмой жены, да еще проживающим в Угличе в ожидании смерти от злодейских , замыслов Бориса Годунова, преспокойно пребывает в кремлевских палатах. Да и не сын он Ивана Грозного, а внук его.