Знание-сила, 2001 № 09 (891) - страница 56

Кстати, школьники наверняка спросят меня о родстве современных монголов с древними хуннами. Вопрос не из легких. Похоже, что язык хуннов принадлежал к тюркской, а не к монгольской группе алтайской семьи. Прямыми предками современных монголов были, скорее, древние сяньби – соратники юного воителя Таншихая, разгромившего хуннов в середине II века. Но единство быта кочевых скотоводов Великой Степи позволяло побежденным сравнительно легко сливаться с победителями. Поэтому несомненно, что среди жителей современного Улан-Батора или Гоби много потомков древних хуннов. Их можно опознать даже внешне: согласно китайским хроникам, хунны отличались от коренных китайцев «возвышенными носами». То есть они были похожи на столь любезных российскому сердцу индейцев Северной Америки или нынешних жителей Горной Шории!

Траян

Итак, контакты римлян с даками и ханьцев с хуннами поддаются разумному осмыслению и даже прогнозированию. А как быть с вековым диалогом Рим – Парфия? Мы знаем, что Траян сумел разбить парфян, даже захватил их столицу – Кгесифон на Тигре (бывшую Селевкию). Но потом император счел за благо отступить на западный берег Евфрата и заключить мир с парфянскими царями – Пакором и Волагазом. Почему он так решил, и прав ли был в этом решении? Видимо, прав. Ведь эта Граница оставалась стабильной в последующие сто лет – вплоть до гибели Парфянского царства в ходе восстания персов во главе с Арташером Сасанидом (в 224 году). Можно сделать вывод, что в эпоху Траяна Парфянское царство уже подверглось бюрократическому вырождению – наряду с империей Хань. Но почему Траян не попытался окультурить ослабевшую Парфию по римскому образцу – как Александр Македонский завоеванную Персию?

Допустим, что Траян сделал разумный вывод, зная о быстром распаде Македонской державы на Ближнем Востоке. Здешний симбиоз хозяйственных укладов, культур и религий не уступал, а превосходил по сложности эллинский мир или Римскую империю; поэтому западным пришельцам не удавалось соблазнить аборигенов греческим или римским образом жизни.

Когда Траян понял это – в ходе Парфянской войны или еще до ее начала? Второй вариант кажется более вероятным: в действиях Траяна незаметно суеты и импровизации. В Дакии он был заранее уверен в успехе и потому не пожалел усилий для постройки каменного моста через Дунайещев ходе боевых действий.

Евфрат и Тигр гораздо уже Дуная, но постоянных мостов римляне там не строили.

Так зачем же тогда Траян затеял заведомо бесплодную войну на востоке? Возможно ли, что императору был более важен процесс, а не результат войны? Может быть, такой результат был полезен не одному Траяну, но и всей Римской державе? Вести войну только для того, чтобы занять армию великим делом; чтобы отвлечь растущие силы социума от внутренних усобиц… Ну, и конечно – сдвинуть границу римского влияния на восток, уменьшить расходы на привозимый издалека шелк!

Эти расчеты выглядят правдоподобно. В сущности, так же рассуждали правители империи Хань, посылая Бань Чао в Западный Край, но не выделяя ему серьезных подкреплений. Наоборот, из столицы на запад отправляли толпы «молодых негодяев» – осужденных преступников, заменяя им тюремное заключение пожизненной ссылкой. Законопослушных пахарей правители берегли повсюду – как на востоке, так и на западе Евразии. Но при этом на западе были лишние силы: безработная молодежь из приграничных провинций процветающей империи охотно вступала в победоносные легионы. На востоке таких добровольцев не было: здешняя молодежь увлекалась преступностью, и ее путь в армию был иным.

Адриан

А как была связана армия с народом в Парфянском царстве? Совсем иначе, чем в Риме или в Хань, потому что сами парфяне составляли небольшую долю населения подчиненного ими Ирана. Родиной этих конных витязей была степь на крайнем севере страны, б современной Туркмении. С коренными персами парфян сближали язык и память об общих богах – дэвах (духах ветра и иных стихий). Но религиозная реформа Заратустры не затронула парфян: они отказались признать разделение мира на светлое царство Ахурамазды и темное царство Аримана, и погому сделались для своих родичей-персов презренными язычниками.