Знание-сила, 2001 № 09 (891) - страница 2
Впрочем, временное бегство от цивилизации, если быть последовательным, неминуемо заставит отказаться от любого городского декора и приведет к одной из трех великих стихий, ждуших одичавшего человека. Имя этим стихиям – Горы, Море и Лес.
Тысячи романтиков спешат навстречу этим стихиям. Там жизнь, давно потускневшая в муравейнике города, станет, наконец, осязаемой, ощутимой, потребует подлинного напряжения сил, встретит тяготами и опасностями, которые можно одолеть.
В древности такую устремленность посчитали бы, пожалуй, безумием. Отправляться по нехоженым тропам в горы или дремучие леса ради того, чтобы встретить опасность и испытать судьбу? Испытаний и бед хватало везде. Зов диких стихий слышат лишь люди цивилизованных стран, где берега рек давно одеты в гранит, поля и степи вымощены асфальтом городов и шоссе, а смерть почти умерщвлена горстями таблеток, остриями скальпелей и флакончиками микстур.
Все, что изгнано из наших городов – тяготы и лишения, ярость и страдания, – притаилось где-то вдали. В древности дети, взрослея, проходили испытания, именуемые инициацией. В наше время люди, лишенные этого посвятительного обряда, сами устраивают себе рискованную проверку, пытаясь понять, чего они стоят. Они выбирают байдарки, палатки, ледорубы, резко «смазывая карту будней».
В самом деле, горы и леса являют вопиющий контрасте нашей привычной жизнью. В горах и лесах мы ведем ту жизнь, к которой человеческое тело привыкло и приспособилось за многие тысячи лет. Мы напрягаем все силы, мы живем на пределе физических возможностей, мы стремимся во что бы то ни стало выжить. В нас воскресают давно загубленные нами таланты, принесшие нашим предкам победу над Природой. Часами, обливаясь потом и истирая ноги в кровь, мы упорно бредем вверх или вдаль.
В городе мы нежимся в чистоте и тепле, мы плещемся в ванне и вовремя включаем «кондейшн». В горах и лесах наше тело ждут иные ощущения. Нас сшибает порывистый ветер, окатывает струями дождь, обдает с ног до головы снежная сыпь. Мы валимся в грязь, жаримся на солнце или дрожим от холода. Наша кожа дубеет, превращаясь в шкуру. Наши руки скрючиваются, напоминая лапы зверя. Наш голос перестает бубнить и ворковать; он становится грубым, гортанным, как голос первобытного человека.
Р. Магритт. «Каникулы Гегеля», 1959
В городе древний охотник и собиратель окончательно умерщвлен. Со всех сторон человеческая фигура окружена палатками и магазинами, где продают полуготовую пищу, ресторанами и кафе, где можно перекусить, а еще и киосками, где удается перехватить на ходу пиццу, гамбургер или чебурек. В горах и лесах мысль о еде, буравившая мозг многих поколений людей, снова возвращается в свои исконные владения – в наше сознание. Мы вынуждены считать каждый кусочек хлеба, готовясь лишний раз переночевать в чаше или разбить палатку на подступах к вершине. Мы цедим по глотку полутеплый чай – и счастливы!
В городе мы – вялые, анемичные Homo futurus, люди размышления, резона и рассуждения. В горах и лесах мы – дикие, резкие и стремительные Homo sapiens sapiens, люди ловкости, решительности и мгновенной реакции. Мы отвергаем будущее, в котором век от века слабеем и дряхлеем; мы возвращаемся в прошлое, где были молоды и сильны. Мы идем вспять ровному ходу времени; мы идем поперек равнины – в горы и лес!
В горах и лесах мы реагируем, побеждаем природу, радуемся. В городе мы нервничаем и, даже победив врагов, страдаем. В горах и лесах мы уверены; в городе разбиты. Горы и Лес – это страны, которые мы пришли покорить. Город – сеть, в которой обречены увязнуть.
Горы и Лес полны правоты и правды. Город полон интриг и инсинуаций. Даже мертвая и косная природа в городе спешит обмануть. Нити проводов норовят ударить током. Радиация, не выдавая себя ни звуком, ни запахом, исподволь убивает. Притупленные мельканием и шумом чувства уже не реагируют на мчащийся навстречу автомобиль. Сражаться с этими бедами бесполезно, ибо организм не готов дать им отпор. В городе мы отгородились от мира. Горы и Лес – горнило; они выковывают нам душу, готовую объять весь мир.
