Знание-сила, 2000 № 09 (879) - страница 31

Не правда ли, странная ситуация? Что же питает отвращение масаев к своим кузнецам?

«На первом месте здесь всегда стоит то, что кузнец и его умение выделывать оружие прокляты Богом, а Бог ненавидит кровопролитие. Это проклятие сделало их исключительно нечистыми и свсрхопасными для соседей. Близость крааля кузнеца может принести нормальному краалю смерть, болезни, различные несчастья.

Половая связь с женщиной из кузнечной касты может послужить причиной появления дефективных детей либо же собственной смерти при ближайшем набеге… Масаи… берут новые железные изделия у ручья, на определенном отдалении от кузнеца, и моют не только изделия, но и руки, которые могли коснуться тех мест, что «загажены» кузнецом.., используя порой также жир вместо воды». Даже объяснения эти, как мы видим, тоже звучат весьма странно…

Африканский кузнец-литецщик за работой

А вот другая народность – Ва-Чагга, обитавшая к северу от Килиманджаро, – и уже совсем иное отношение к мастерам. Металлурги здесь образуют уже родственные группы. Они совсем не презираемы, но внушают страх и почтение. Объясняют это тремя причинами. Во-первых, они производят смертоносное оружие; во-вторых, они познали секрет «связывания», или сварки железа; и наконец, потому что их молоты и кузнечные мехи являются сверхчеловеческим творением. Кроме того, их изречения могут не уступать прорицаниям шаманов. Человек, заказывающий у кузнеца какое-либо изделие, может, кроме того, всегда попытаться расспросить его и о собственном будущем. Но при всем этом существуют препятствия в матримониальных делах; посторонний человек не любит выдавать свою дочь замуж за кузнеца, поскольку вероятный развод с ним таит в себе великую опасность. С другой стороны, табу на брак дочери кузнеца с посторонним зиждется на особой опасности, заключенной в крови кузнеца. Страх этой крови столь силен, что не сыскать человека, который пролил бы умышленно кровь кузнеца.

В немалой степени все это служит сохранению эндогамности кузнечных кланов.

А что же наши каргалинские горняки и металлурги? Каким социальным статусом были «награждены» они: высоким или низким? И возможно ли распознать это на наших материалах?

Без сомнения, эго был обособленный, возможно, даже эндогамный клан профессионалов. Характер их обитания и род занятий говорят об этом недвусмысленно. Вряд ли можно сомневаться также, что их, как и всех прочих мастеров этой пугающей профессии, весьма опасались соплеменники. Ведь они общались с совершенно непонятными для непосвященных и таинственными духами горы и пламени. Но обособленность еще не влекла за собой презрение, а размещение поселков на вершинах холмов совершенно не означало принадлежности к социальной верхушке. Однако что было в реальности, мы не знаем. Погребальные материалы также не проясняют ситуацию: их могилы стандартны, а набор погребального инвентаря не отличается на общем фоне этой обширной восточно-европейской культуры ни бедностью, ни богатством. Трудно сказать также, был ли женат тот двенадцати- или тринадцатилетний мальчик-литейщик, могилу которого мы раскопали на Каргалах. Ясно только, что он был инициирован в группу мастеров скорее всего уже с момента его полового созревания.

Может быть, наиболее справедливым окажется предположение, что статус каргалинских мастеров не отличался крайностью. Не исключено, что здесь к металлургам,. как и у африканского народа Ва-Чагга, относились с почтением и страхом.

Такого гигантского скопища костей исследователи не знают: более двух миллионов костей с ограниченного участка наших раскопок в Горном. Почти невозможно предположить, что все это бесчисленное стадо крупного рогатого скота разводили на Каргалинских холмах местные горняки. Вряд ли эти десятки тысяч коров пошли в пищу относительно немногочисленному клану горняков и металлургов. Почти наверняка громадное число животных было принесено в жертву, к такому выводу нас решительно склоняют параллели с африканским горно-металлургическим ремеслом.

Кузнец племени Ва-Чагга, например, всегда обязан получить что-то ценное за свою работу, даже если он перерабатывает и переделывает некое орудие для собственной семьи. Сын или родственник отдает ему телку. А вручение молота чаще всего сопровождается более пышными ритуалами, поскольку это орудие очень опасно, особенно для тех, кто ритуально не связан с ним. Уже до начала изготовления молота коваль получает от клиента козу. По мере производства работ окруженная участниками ритуала коза приносится в жертву, а ее мясо варится, чтобы создать видимость радушия. Раскаленный молот необходимо остудить в специально приготовленной диковинной смеси, которая должна содержать кровь животного, его желудок и множество иных странных вещей. Цель этого ритуала – обеспечить великую потенцию изделия и минимум ущерба от него.