Теория относительности вдохновляла их на столь же страстные обобщения, что и Платонова, но вот взоры их были обращены не в коммунистическое будущее, а в христианское, и даже более раннее прошлое – в Средние века у Флоренского (читаем «Мнимости в геометрии» 1922 года), в эпоху античного неоплатонизма у Лосева (имею в виду книгу «Античный космос и современная наука», вышедшую в 1927 году, но писавшуюся в начале двадцатых). Ну что >к, разница вполне понятна. Воинствующий атеист и певец технического прогресса Андрей Платонов читал в теории относительности свои излюбленные мысли, и совсем другие, но тоже свои – глубоко верующие люди, хорошо знавшие к тому же красную цену плодам этой железной, бездуховной поступи века. Поразительно, что отправная точка, что избранный предмет их историософских обобщений оказался столь редкостным и столь общим.
И это еще не все. В заключительных строках своей заметки Платонов пообещал «в один из близких дней» заняться другим весьма диковинным и столь же неожиданным, как теория относительности, вопросом. Это – теорема Кантора. Надо же! Но ведь именно канторовская теория множеств и ее опять-таки большие мировоззренческие следствия тоже занимали уже упомянутых русских ученых, причем снова нужно говорить о совпадении во времени и, кстати, серьезном расхождении в оценках. Но почему, скажите мне, по какому наитию Платонов стал вслушиваться в таинственный шепот именно этих малопонятных и отвлеченных «теорем» и «формул»?! Что подсказывало этот безошибочный выбор? Только гениальное чутье и природная, от рождения дарованная открытость миру, только первозданная жажда познать устройство «вещества существования» (берем термин одного из платоновских героев), напрашивается ответ.
Чтобы прочесть вторую обещанную Платоновым заметку, естественно было обратиться в известное газетохранилище Российской государственной библиотеки. Больше и представительнее собрания у нас нет. Увы, здесь подстерегало разочарование. 6 подшивках «Воронежской коммуны» не оказалось весьма многих номеров, да и вид сохранившихся газет вызывал по меньшей мере сострадание: ветхие листы, отвратительный и местами почти не читаемый шрифт, ноздреватая грубая бумага подчас фантастических цветов вплоть до ядовито-лилового. Чудо, что хоть что-то сохранили, невольно подумалось, глядя на зримые свидетельства того, что такое подлинная разруха…
Удача пришла несколько лет спустя, когда абсолютно полный комплект газеты сыскался в библиотеке Центрального государственного архива РФ. Оказывается, вторая заметка «О теореме Кантора» вышла в «Воронежской коммуне» на следующий день после первой, именно 19 января 1921 года, а называется она «Истина, сделанная из лжи». Да, именно парадоксальность некоторых выводов канторовской теории (речь идет о проблеме счетности бесконечных множеств) привлекла Платонова, неистового дифирамбиста разуму. Теперь современный читатель может прочесть и оценить сразу обе заметки, а заодно и прикинуть для себя, насколько приблизились мы с тех пор к земному, по Платонову, раю. И еще попытаться вообразить, многим ли сегодня греют душу загадки мироздания и грядущие шансы разрешения таковых.
Андрей Платонов
Слышные шаги (Революция и математика)
Социальная революция – ворота в царство сознания, в мир мысли и торжествующей науки. Сам коммунизм тогда только и стал действительной страшной несломимой силой, когда он стал наукой.
Это не будет теперешней наукой, тлеющей в университетах, лабораториях и библиотеках. Это будет бушующее пламя познания, охватившее все города, все улицы, все существа нашей планеты.
Познание станет таким же нормальным и постоянным явлением, как теперь дыхание или любовь.
Страсть к познанию все больше, все мучительнее разгорается в человечестве. Но голова его еще не свободна, мысль подчинена брюху. Надо сначала избавиться от этого зверя. А лучшее средство избавиться от зверя, чтобы он не выл и не мешал, это – накормить и утолить его, а не уничтожить, как думали раньше.
Ожидание царства сознания трудно и нестерпимо, и все смотрят далеко вперед. Оттого будущее становится как бы настоящим, и сам ты оттого не тот, что есть.
