Знание-сила, 1999 № 04 (862) - страница 10

Впервые о «полярной цивилизации» мы заговорили, когда стали находить в Эквене произведения искусства. Выполненные из кости миниатюрные скульптуры людей и животных, предметы охотничьего вооружения с рельефными изображениями оскаленных звериных клыков, рукояти резцов, покрытые изысканным геометрическим орнаментом, были подлинными шедеврами мелкой пластики. Сопоставляя их с находками в других ареалах Северной Пацифики, в том числе на Аляске, мы приходили к выводу, что скульптура и орнамент древних зверобоев Берингова пролива – многозначный код, позволявший сохранять и передавать самую разнообразную информацию.

Еще в шестидесятых годах С.А. Арутюнов писал о том, что в эскимосской орнаментальной гравировке отражены магия и символика чисел, ритмы народной поэзии, песенного и хореографического творчества и даже особая ритмика трудового процесса. По мнению ученого, «рука резчика в процессе работы как бы исполняет ритмический танец, отлагающийся в кинетической памяти, и орнамент является своего рода нотной записью этого движения». Таким образом, в графическом декоре мастер воссоздавал наиболее важные, отобранные временем движения и формы.

Не менее интересной была попытка дешифровать древнеэскимосские скульптурные композиции, в которых при повороте, изменении угла зрения полностью менялось изображение: медведь превращался в моржа, морж – в человека. Подобные скульптуры получили название «полиэйконичных», то есть «многообразных». С.А. Арутюнов и Д.А. Сергеев после тщательного изучения дошедшего до наших дней фольклора арктических зверобоев пришли к выводу, что многие произведения изобразительного искусства древней Чукотки – овеществленные, материализованные в моржовом клыке и оленьем роге мифы. Полиэйконичная пластика не только воспроизводила образы сказочных героев, но также зримо передавала мифологический сюжет – перевоплощение персонажей.

Я также занимался анализом скульптурного и графического орнамента и пришел к выводу, что декор для древних эскимосов имел структуру текста. Он неизменно состоял из иерархически соподчиненных частей. «Кирпичиками» орнаментальной композиции были простые геометрические фигуры – окружности, точки, треугольники, ромбы. Набор «букв» был ограничен, но число их комбинаций – «слов» – достаточно велико. Создавая из нескольких простейших элементов десятки орнаментальных мотивов, древние художники Берингова пролива объединяли их в целостные композиции. Как правило, каждая из них была сюжетной: из отвлеченных, абстрактных геометрических форм складывался в конечном итоге конкретный образ – плывущий тюлень, поднявший голову морж, оскаливший пасть белый медведь… Были, безусловно, и значительно более сложные изображения, в которых большеглазые личины, фигуры людей, зверей, птиц, рыб составляли многоликую, таинственную мозаику.

Не только «прочесть», но даже увидеть подобные «тексты» нелегко- Дело в том, что орнамент размешался не на плоскости, а на объемных, имеющих сложную конфигурацию изделиях. Мы не можем охватить глазом всю композицию сразу. Перед нами предстают ее отдельные фрагменты, каждый из которых нередко вполне законченный геометрический узор. Необходимо мысленно «оторвать» декор от предмета, на поверхности которого он помешен, и развернуть так, как разворачивают свиток. Только тогда отдельные части орнамента сложатся в единую композицию.

Декоративная пластика из моржового клыка нашивалась на одежду и была оберегом.

Впрочем, и это не гарантия того, что изображение удастся распознать сразу. Древнеэскимосские «тексты» различны по объему, но редко пространны, многословны. Чаще это – короткие «надписи». Короткие по форме, а не по содержанию. Иными словами, художник прибегал к условным, схематичным знакам, используя что-то вроде «стенографии». В таких случаях нужно сравнить композиции, сопоставить тексты меньшего и большего объемов. Как правило, это помогает увидеть в скупых геометрических узорах исходное изобразительное, сюжетное начало.

Долгие годы занимаясь орнаментом древних эскимосов, я прихожу к выводу, что на рубеже нашей зры у них существовала своеобразная «предписьменность». Возможно, дальнейшая работа позволит извлечь из арктических текстов больше информации, чем это удается сделать сегодня, но даже расшифрованный лишь предварительно и частично скульптурный и графический орнамент рассказывает массу удивительных вещей – об общем уровне развития древнеэскимосского социума, о его структуре и, наконец, о роли отдельного человека в жизни общества.