Всю свою жизнь, кроме кратких поездок за границу, Хайдеггер провел в родных местах, хранил им преданность и постоянно стремился очистить язык своих произведений от местного диалекта. Недоброжелательные критики часто подчеркивали «варварский провинциализм» Хайдеггера – и напрасно. В философию Мартин входил отнюдь не новичком или провинциальным дилетантом. Окончив гимназию иезуитов в г. Констанце, он поступил во Фрейбургский университет, один из старейших в Европе, где прослушал четыре семестра теологии, математики и естественных наук. Затем учился у авторитетных философов Г. Риккерта и Э. Гуссерля, будучи при последнем ассистентом. Будущие знаменитые немецкие мыслители Р. Бультман, Г. Гадамер, К. Ясперс, Н. Гартман – таков был круг знакомств Хайдеггера в 1910–1920 гг.
Годы ученичества Хайдеггера пришлись на время, наполненное многими значительными событиями в интеллектуальной и художественной сферах. Вышло полное издание сочинений Ницше, обострилось внимание к Гегелю и Шеллингу, были переведены на немецкий Кьеркегор и Достоевский, читатели заново открывали поэта-романтика Гельдерлина. Интерес у Хайдеггера ко всему происходившему был огромный, но в итоге он выбрал то единственное, к чему располагала его воля и вера, – философию, чистые поиски истины.
В ранних работах, опубликованных до 1917 г., Хайдеггер, безусловно, опирался на научное познание мира, которое, как виделось философу, наиболее отвечало достоверности бытия и определялось надежностью метода. Прошло несколько лет, и он заговорил об этой надежности уже не восторженно, а с большим сомнением. Хайдеггер увидел, что раскрытие мира с помощью наук начиналось как раз с уже установленных истин, а значит, подлинная цель познания всякий раз ускользала из рук исследователя.
Но прежде чем установить для себя «высшую планку» исследований, Хайдеггер пережил внутренний духовный перелом. По окончании университета он пришел к убеждению, что разрыв с католическим окружением неизбежен. Тем не менее ученый отдавал должное своим воспитателям, сказав: «Без этого начального теологического воспитания я бы никогда не вступил на путь мышления». К этому времени Хайдеггер упорядочил и свою личную жизнь. В 1917 г. он женился на Эльфриде Петри, дочери высокопоставленного прусского офицера. Лютеранка Эльфрида без всяких сомнений поверила в гениальность молодого философа и на долгие годы стала ему верным помощником, секретарем и самым близким по духу человеком. Не без ее влияния Хайдеггер окончательно отошел от католицизма. Через два года после женитьбы у супругов родился сын Георг, а еще через год – сын Герман.
Появились более серьезные перспективы и в преподавательской карьере. По рекомендации Гуссерля Хайдеггер был назначен его ассистентом по философскому семинару, вводящему в проблемы феноменологии – идеалистического учения Гуссерля, ставящего во главу угла «чистый», то есть субъективный опыт. Хайдеггер блестяще справился с разъяснением основ феноменологии, проявив при этом самостоятельность и оригинальность в суждениях, что дало повод Гуссерлю рекомендовать его на должность экстраординарного профессора Марбургского университета. Однако пребывание в Марбурге 33-летнему профессору не понравилось, да и работа не приносила удовлетворения, поскольку отношения с коллегами на протяжении нескольких лет были натянутыми. Так продолжалось до 1927 г., когда освободившееся во Фрейбургском университете место Гуссерля было предложено Хайдеггеру.
Здесь надо отметить, что после защиты докторской диссертации в 1914 г. Хайдеггер более 10 лет ничего не публиковал. И только в 1927 г. вышла в свет книга «Бытие и время», изменившая путь европейской мысли и до сих пор еще не вполне осмысленная. В ней философ, которого после выхода этой книги стали именовать «тайным королем философии», сумел взглянуть на мир, самого человека и время, в котором он живет, так, как никто до него. Этот труд продемонстрировал не просто отход от старых норм, а совершенно «другое мышление», другую его методологию.
Субъект, объект, сознание, познание, историзм, культурология, антропология и прочие «атрибуты» современного разума были отставлены в сторону. Хайдеггер попытался дать непознанному человеческому существу такое определение, которое не нанесло бы ему вреда и не упустило бы из виду его цельность. Он подошел к бытию с той стороны, какая со времен античности была уже почти забыта. Бытие, по Хайдеггеру, следовало искать не где-то в отдалении, а в самом человеке, в его скрытой сущности. Человек заброшен в мир предметов и составлен из различных начал: материального и духовного, социального и физиологического, животного и разумного. Трудно предположить, что человек как целое является лишь результатом сложения этих начал. Понятно, что он неизмеримо сложнее суммы своих качеств и определений. Понятно и то, что он пока не реализовал себя в полной мере. Но самое главное то, что у человека есть опыт цельности, не зависящей от успехов самопознания. Чем тщательней мы разбираем себя на составные части, тем больше теряем в собственной цельности. А собрать себя, как считал Хайдеггер, мы просто обязаны. Если этого не сделать, то сам Бог не найдет потерянного человека. Трагедия состоит в том, что, обещая выход из неопределенности, «сильные натуры» навязывают человеку свои волевые решения. В результате человек представляется то «винтиком», то «сверхчеловеком», то «социальным животным», а то и просто элементарным звеном в биологической эволюции.
