— Эти правители будут мешать возвышению других умных пауков, не из их семей.
— Не получится, — покачал головой Найл. — Талантливый паук все равно пробьется на достойное место. Стал же Тройлек личным переводчиком князя! Теперь уже он сможет получить в свое распоряжение дворец, вырастить в нем своих детей, и дети эти будут куда талантливее тех, кто занимал пост переводчика раньше. И они будут рядом с властью до тех пор, пока не придет кто-то еще более талантливый.
— Значит, одни смертоносцы будут ночевать на улице, а другие во дворцах? Но ведь это несправедливо, Посланник?!
— А где ты видел справедливость на этом свете, Шабр? Разве справедливо, что здешнее чудовище искалечило Пурта? Разве справедливо, что одна из стражниц осталась мертвой на каменных россыпях у озера? Разве справедливо, что мы бродим по горам, а пришельцы с севера живут в нашем городе? В этом мире нет справедливости — есть только умение побеждать. И мы сможем вернуться домой только в том случае, если научимся побеждать — даже вопреки справедливости!
— Значит, Посланник, ты хочешь переделать наши обычаи по образцу пришельцев?
— Нет, Шабр, не хочу.
— Но почему, Посланник? — изумился ученый смертоносец. — Зачем ты мне тогда все это доказывал?
— Нас слишком мало, — вздохнул Найл. — Сколько пауков в нашем отряде могут иметь потомство?
— У нас четырнадцать самок и сорок три самца, — на этот раз четко, почти по-человечески ответил смертоносец. — Двадцать девять пауков еще не спаривалось.
— Значит, самки смогут родить только по два раза, — подвел итог правитель. Нас слишком мало, Шабр. В достоинствах и недостатках каждого из детей мы сможем убедиться лично.
— Что ж, будем ждать спаривания, — согласился смертоносец. — Извини, что побеспокоил, Посланник.
Паук развернулся и убежал, а за полог вошла незнакомая девочка, из детей.
— Кто ты? — удивился ее визиту правитель.
— Меня зовут Кавина, Посланник, — представилась девушка. Юлук рассказывала, что вы делали с ней очень странные вещи. Это правда?
Гостья скинула с себя тунику, присела перед Найлом бесцеремонно засунула руку ему под подол и пощупала член.
— Ой, и правда растет! — с восторгом воскликнула она, задирая тунику правителя. Значит, вы действительно играли? А мне можно?
* * *
Только когда удовлетворенно-восторженная Кавина ушла, а Посланник немного отдохнул на сбившейся подстилке, он вдруг понял истинную причину визита хитрого паука: Шабр просто-напросто хотел оставить Найла наедине с одной из женщин нового поколения! И смог сделать это так, что правитель не успел вовремя сообразить, как его уже банальнейшим образом спарили в соответствии с приказом давно ушедшего в небытие Смертоносца-Повелителя.
— Ну, Шабр, я тебе это припомню, — пообещал Найл, однако сам ощутил нехватку злости в своем обещании, и потому добавил: — Больше — ни разу!
Паук промолчал.
* * *
— Поднимайтесь.
Найл ощутил легкое, почти невесомое прикосновение к своим губам, открыл глаза и еле различил в сумерках лицо принцессы Мерлью.
— Вставай, Найл, пора.
— Темно же еще, Мерлью.
— Чем раньше выйдем, тем больше успеем пройти за день, — пояснила принцесса, протянула руку и тихонько стукнула правителя по кончику носа указательным пальцем. Пока вы отнесете Пурта в его тайник, как раз рассветет. Вернетесь, мы все поедим и можно будет выступать.
Как ни хотелось поспать еще, но Найл вынужденно признал, что Мерлью и на этот раз приняла правильное решение.
Взрослых женщин принцесса оставила сворачивать лагерь и готовить еду, а все дети, Нефтис и Симеон вслед за правителем отправились на берег озера. Как-то само получилось, что Пурта несли подростки, поочередно меняясь, словно каждый хотел напоследок коснуться панциря своего друга.
Водная гладь блеснула за деревьями почти одновременно с появлением солнца над горными склонами, заискрились алые отблески на поверхности озера и тут же исчезли, сменившись самыми обычными, белыми. Найл удивился, но останавливаться не стал — в этой долине слишком много странностей, за всеми не уследишь.
Вскоре они вышли на полукруглую поляну перед домом. Дети забеспокоились, опустили искалеченного смертоносца на траву и растерянно прижались к деревьям, в кронах которых правитель разглядел серые тела пауков — тоже пришли проститься.
