Протрезвевший на свежем морском воздухе Венхолт не сразу понял, где он и что с ним. А когда понял, то не своим голосом заревел, что если судно сейчас же не повернет к берегу, то он разнесет это грязное корыто в щепки. И тут же приступил к исполнению своей угрозы.
Если бы не помощник капитана Халлок, прозванный за свой несдержанный нрав и недюжинную силу Быком из Балтимора, то вряд ли удалось бы успокоить не на шутку разбушевавшегося погонщика. Венхолт был связан и заперт в якорном отсеке. С этого дня между ним и Халлоком постоянно возникали стычки, переходившие нередко в драки. Как правило, победителем выходил помощник капитана, обучавшийся в свое время приемам бокса.
Масла в огонь подлила заскучавшая после нескольких дней пути в пустынном океане госпожа Бриггс. Не зная, чем заняться, она принялась распевать во весь голос песни и безбожно терзать фисгармонию, мешая всякий раз уснуть после вахты своему соседу через стенку мистеру Халлоку. Понятно, что Халлок с его буйным характером недолго терпел концерты миссис Бриггс. Он ворвался в каюту капитана и в не слишком учтивых тонах потребовал, чтобы его супруга прекратила свои вопли, чем сильно уязвил аристократическое самолюбие госпожи Бриггс. Не прошло и минуты, как Халлок пулей выскочил на палубу с лицом, на котором в разных направлениях пролегли кровоточащие следы острых женских ногтей. Униженный Халлок пригрозил своей обидчице страшной местью. Напившись, он стал искать, на ком бы выместить злость. Для начала ударил подвернувшегося под руку матроса, затем подрался с Венхолтом.
С этого дня все матросы, следуя примеру помощника, начали пить. Бриггс же, будучи человеком нерешительным и безвольным, не сумел сразу навести на судне порядок. Очень скоро «Мэри Селест» превратилась в подобие плавучего кабака.
В воскресенье, 24 ноября, жизнь на судне шла своим обычным чередом: каждый делал что хотел. Неунывающая миссис Бриггс гнусавила в каюте свои песни. Свободные от вахты люди, подзаправившись спиртным, резались на баке в карты. Кто-то спал. Море было спокойным, судно резво бежало вперед.
В 11 часов капитан отметил в судовом журнале координаты бригантины. Эта запись стала, как известно, последней.
Около полудня, откуда ни возьмись, налетел мощный шквал ветра, который едва не опрокинул судно. От неожиданности рулевой Сантос выпустил штурвал, упал и лишь чудом не оказался за бортом. Неуправляемую бригантину резко развернуло, и она чуть было не легла мачтами на воду. «Мэри Селест» спас выскочивший на палубу Халлок. В последний миг он каким-то чудом в несколько прыжков достиг штурвала и выровнял судно.
Но тут новая беда. Почти в тот же миг вместо стихшего минуту назад пения из каюты капитана донесся отчаянный вопль. Кричала придавленная упавшей фисгармонией миссис Бриггс. К ночи она умерла, а на следующий день ее опустили в море.
Бриггс был вне себя от горя. Он обвинял в смерти жены то Халлока, который якобы нарочно плохо укрепил фисгармонию, то не справившегося со штурвалом Сантоса, то… фисгармонию. Судя по всему, у капитана помутился рассудок.
Пьяные матросы вынесли фисгармонии смертный приговор и под общий хохот выбросили за борт. Бриггс слал на головы своих подчиненных проклятья и грозился, что отдаст всех их под суд или, на худой конец, спалит судно со всем собравшимся на нем сбродом. Капитана никто не слушал. На него перестали обращать внимание, о дисциплине не могло быть и речи.
На следующий день «Мэри Селест», на которой уже никто не нес вахту, наткнулась на полузатопленный остов какого-то парусника. Он-то и оставил на корпусе бригантины вмятину. Едва державшиеся на ногах матросы с трудом оттолкнули обломок баграми.
По случаю «успешного окончания работы» был принесен ящик с ромом, и пьянка продолжалась. Кто-то вспомнил о капитане, добавив, что от любого горя лучшим лекарством является ром. Стали звать капитана, но тот не откликался.
«Найдите его немедленно! — приказал Халлок. — Этот безумец и вправду может поджечь судно».
Матросы бросились на поиски Бриггса, заглянули во все закоулки, но капитана нигде не было.
