– Я помогу вам, – предложил он. – Между нами не должно оставаться никаких тайн. Если быть точным, то этот человек из Эскорт-бюро, его зовут Чарли Холвук. Прекрасный охотник, как мне рассказали, и, конечно, прекрасный следопыт. После того как он привел нас сюда, я готов поклясться, никто не может тягаться с ним. Поэтому мы отослали его с Джилбеками. Он уверен, что может уйти от любого преследователя, оставив его на съедение крокодилам и москитам. Но, конечно, вы можете предпринять попытку.
Фрэд не мигая взирал на него еще целую секунду, затем повернулся к Карине. Маска, которую он носил при их первой встрече на яхте «Марч хэер», была сброшена, как старое платье. Теперь не оставалось сомнения, кто здесь был главным. Рэндолф Марч, стоя в дверях, покусывал усы; он превратился в безгласную колонну, подпирающую безоговорочный авторитет капитана.
– Мисс Лейс, почему вы решили бежать отсюда?
– Мне надоело ваше общество.
– Вероятно, вы недостаточно серьезно отнеслись к только что сказанному вами, – заметил Фрэд.
Девушка посмотрела на него немигающими глазами, и ее губы изобразили улыбку.
– Я не хочу, чтобы вы думали, будто можете запугать меня, – сказала она. – Поскольку уж так получилось, я хочу сказать вам вот что. Я убежала отсюда, чтобы весь мир узнал о вашей подводной лодке и о том, какие узы связывают вас с Международным инвестиционным фондом Рэнди.
– Вы что, очень любознательная журналистка, помощница Темплера, шантажистка или агент министерства юстиции?
– Не угадали.
– Какой-нибудь правительственный агент?
– Вот это уже ближе к истине, – спокойно сказала Карина. – Я имею в виду британское правительство.
Наступила мертвая тишина.
Выражение лица капитана Фрэда оставалось прежним. Оно не выражало никаких чувств или эмоций, скрывая напряженную работу мозга, перебиравшего возможные варианты обмана и наличие связующих звеньев-. Но в его стеклянных глазах отражалась злоба.
Он снова повернулся к Марчу.
– Вернитесь на яхту и свяжитесь по радиотелефону с Майами, – приказал он, и в его голосе уже не было притворного почтения. – Сообщите Нахлору, чтобы он по тревоге поднял все отделения. За три часа на катере можно добраться до Эверглейдза – а это единственно возможный их путь. Дежурный отряд может одолеть это расстояние за два часа, если их собрать немедленно. Предупредите Нахлора, чтобы он принял необходимые меры. Мы любой ценой обязаны не допустить Джилбека к телефону.
Душа у Святого ушла в пятки.
Это было самое слабое звено в цепи, которую он выстроил. Если Фрэд исполнит свое обещание, тогда погибнет единственная надежда, ради которой он пожертвовал всем.
Пожалуй, мозг его никогда не работал так четко, как сейчас. Вопреки очевидному, чутье подсказывало ему, что не все потеряно. Главное – не выдать растерянности. И он вдруг дерзко улыбнулся.
– Прекрасная идея, Генрих, – сказал он нарочито добрым тоном. – Это будет чрезвычайно интересно. Прошлой ночью в «Палмлиф фэн» мы с Джессом Роджерсом как раз беседовали на этот счет. Ваши подозрения в отношении его были справедливы. Только вы должны были пойти еще дальше. Он действительно является агентом ФБР, и ему известно о вашей фашистской организации даже больше, чем вы предполагаете. Я хочу сказать, что у него есть список всех ее членов, а тех, кого еще не взяли прошлой ночью, оставили специально, чтобы проследить, с кем еще они находятся в контакте. Ваш разговор с Нахлором будет немедленно запеленгован, – конечно, если господин Нахлор все еще на месте, откуда он сможет выйти с вами на связь.
Святой затянулся и улыбнулся еще шире при виде озадаченных лиц своих противников.
– И еще об одном, а то вы можете забыть, – продолжил он тем же веселым и беззаботным тоном, – вы помните о письме, которое написал Джилбек и о котором я вам говорил? Так вот, когда я обнаружил место стоянки вашей подводной лодки, то перед тем, как отправиться сюда, я отослал письмо по почте в Вашингтон – на всякий случай. Я надеялся, что мне удастся освободить всех заложников еще до того, как начнется настоящая война. Но через несколько часов так или иначе она начнется... В общем, Генрих, старая перечница, похоже, вам придется давать объяснения фюреру.
