– Конечно, конечно, – сказал Святой спокойным голосом. – Я сейчас пойду.
Официант поклонился, не проявляя никакого интереса к происходящему, и удалился. И тут Святой увидел глаза Карины, устремленные на него.
– Вы меня извините? – спросил он.
– Сначала, может быть, станцуем еще один танец? А тем временем вернется Хоппи и составит мне компанию.
Казалось, она не могла придумать никакого иного способа задержать его, желая тем самым спасти его или, наоборот, предавая. И то и другое, они оба знали это, было невероятным. Он улыбнулся.
– Почему же не сейчас? – тихо спросил он. – Хоппи вернется, но я не собираюсь брать его с собой. У меня к Роджерсу личное дело. Я сюда пришел, чтобы встретиться с ним, так что я должен пойти. Не знаю, что он задумал, но я выясню это. Это принцип, который я исповедую, – выяснять. И если ему известно, что именно так я работаю, и он будет к этому готов, я выясню это тоже.
Она не двигалась и не произнесла ни слова.
Затем слегка коснулась его руки; и это прикосновение было подобно поцелую, или объятию, или даже чему-то большему, а может быть, – ничему.
– Счастливо, Святой.
– Мне всегда везет, – сказал он и быстро последовал за официантом.
Ему хотелось, чтобы события развивались именно таким образом – очень быстро и чтобы он мог с головой погрузиться в опасную стихию, а не заниматься бесплодными размышлениями, не предпринимая никаких действий: он устал думать. В этом не было никакой бравады. Ему хотелось того, чего от него ожидали, – хотелось дерзко и отчаянно.
– Показывайте, куда идти, Адольф, – сказал он, и в глазах официанта чуть заметно сверкнули искры.
– Хорошо, сэр. Сюда.
Они по периметру обошли чуть ли не весь зал, миновали оркестр и прошли через прикрытую занавесом дверь, очутившись в коридоре длиной примерно в два ярда, который поворачивал налево, потом еще раз налево, образуя букву "П".
Саймон остановился на одном повороте и принялся поправлять на ботинке шнурок, который у него был в полном порядке. Когда Саймон проходил по залу, Марч и Фрэд танцевали, но если они собирались последовать за ним, то с минуты на минуту должны будут появиться здесь. Он довольно долго возился со своим шнурком, но никто не появился, и он продолжил путь.
В конце коридора, длиной в восемь футов, была дверь, которая, судя по дверному блоку, окантовывавшему толстое матовое стекло, вела наружу. Левая стена была тонкой, и приглушенный шум и звон посуды говорили о том, что там находится кухня. Дальше по обе стороны коридора были обычные двери. Из одной такой двери вышла красивая черноволосая девушка в прозрачном белье и саронге[10] и, едва взглянув на них, прошла дальше, ожидая своего выхода на сцену. За дверью на противоположной стороне коридора слышались громкие мужские голоса. Вдруг эта дверь распахнулась, и из нее выпорхнуло юное создание в платье с блестками и в серебряном парике, которое, искоса взглянув на них, произнесло: «Ух!» – и со скоростью ящерицы скрылось в двери напротив.
Здесь официант остановился и, когда Саймон подошел к нему, сказал:
– Последняя дверь налево.
– Благодарю.
Саймон пошел дальше. Он шел твердой походкой, преодолевая инстинктивный страх, чувствуя себя неуютно, как будто на спине между лопатками у него нарисована мишень. Его уши были напряжены в ожидании щелчка курка, или свиста занесенного над ним кинжала, или человека, дышащего ему в затылок...
Достигнув наконец последней двери, он оглянулся на коридор, по которому только что прошел, и увидел удаляющегося официанта. Больше никого поблизости не было.
Саймон рассмеялся, тихо и грустно. Возможно, он и вправду стареет, принимает поспешные решения, не утруждая себя трезвым расчетом.
И в то же время пуля, предназначавшаяся ему, была реальностью, и сейчас ему предстояло встретиться с человеком, пославшим ее.
На секунду Саймон задержался у двери. Он знал, что, скорее по привычке, нежели специально, движется по коридору беззвучно, чтобы никто не слышал его шагов. Но тем не менее он все равно не мог различить ни единого подозрительного шороха. Только удаляющиеся шаги официанта, легкий шум за соседними дверьми, звон посуды на кухне и музыка в зале. Несмотря на это, или, скорее, вследствие этого, он опустил руку, которую уже поднял, чтобы постучать в указанную ему дверь.
