– Ты удивишься, сынок, если узнаешь, как много всякого рода подонков я приветствовал здесь, в Майами, за десять лет своей службы.
– Подонков, шериф? – Брови Святого вопросительно поползли вверх. – Я не понял вас или это относится ко мне?
Хаскинс вытащил левую руку из кармана – в ней была плитка черного прессованного табака. Его глубоко посаженные серые глаза с острым взглядом, казалось, спрятались еще глубже, когда он откусил от плитки кусочек. Затем сунул плитку обратно в карман. Наблюдая за методичным движением его челюстей, Саймон вдруг вспомнил о другом блюстителе порядка, с привычками которого он был ближе знаком, – главном инспекторе Скотленд-Ярда Клоде Юстасе Тиле.
– К тебе, сынок? Не будем так быстро делать выводы. – Речь Хаскинса, если только он не кричал в мегафон, была медленной и тягучей, как у всякого местного жителя Флориды. – Сказать по правде, я приехал переговорить с мистером Джилбеком, но не нашел его и решил провести здесь парочку часов.
– Очень благородно, – сказал Святой сдержанно, – но вы сделали очень двусмысленный первый шаг.
Губы шерифа так надулись, что в какой-то момент Саймону показалось, что табак может выскочить у него изо рта и запачкать рубашку. Кризис миновал, когда шериф пожевал табак и сделал свободный вдох и выдох.
– Послушай, сынок, – сказал он. – Каждый наводчик, вор, карманник, игрок, хищник, участник шайки, начиная с главы мафиози Аль Капоне и кончая проституткой-алкоголичкой, рано или поздно показывается в этом городе, и мы обнаруживаем их на нашем пляже лежащими кверху задницами.
Святой потупился, говоря:
– Но как вы поэтичны, папочка. Расскажите еще что-нибудь сыночку.
Лицо Хаскинса оставалось мрачным, и только в его сонных серых глазах мелькнул огонек, который мог означать как гнев, так и радость.
– Злостные преступники и не очень, мужчины и женщины, убийцы и неопытные юнцы – я встречался со всеми, – сказал он. – И я никого из них не боюсь.
– Это снимает тяжкий груз с моей души, – заметил Святой по-прежнему слегка вызывающим тоном.
– Я подумал, что тебе нужно об этом знать.
– Та-а-к, – протянул Святой с видом настораживающего дружелюбия. – Весьма великодушно с вашей стороны, соседушка. Я не встречал человека с таким добрым сердцем с тех пор, как мой дед погиб под копытами лошади генерала Бургарда во время Гражданской войны.
Хаскинс снова набил рот табаком.
– Саймон Темплер, – сказал он не очень пылко, – вам, может быть, не нравится южный акцент, но меня тошнит от оксфордского. – Он откинулся на спинку стула и посмотрел на небо. – Современные методы работы полиции очень жестки для многих людей, сынок. Прежде чем прийти сюда, я сделал запрос в Скотленд-Ярд и получил ответ.
– Дайте мне хотя бы какой-нибудь намек, и я скажу, кто вам ответил. – Веселая улыбка заиграла на лице Святого. – Может быть... Нет, это уж слишком!.. Вероятно, вам пришел ответ за подписью Тила?
Шериф скрестил ноги.
– Вы не стали бы так радоваться, если бы узнали, что содержится в этом ответе.
– Но я знаю, на какой вопрос вы хотели получить ответ, – вот что меня радует. Если бы вы пришли ко мне раньше, то сэкономили бы деньги на телеграмму. Давайте поразмышляем – вам могли сообщить... что за мной числится уйма преступлений: от ограбления до убийства – так он считает. Что я зарабатываю шантажом и на преднамеренном разжигании войны, прибегая к осаде и оружию... Что каждый раз, когда под столом шефа полиции находят очередной труп или когда в автомат по продаже сигарет бросают фальшивый шиллинг, – весь полицейский участок бросается к машинам и мчится арестовывать меня – им этого очень хочется. Ведь так?
– Ну, не все так красочно, – сказал Хаскинс, – но по сути дела верно.
Саймон с самодовольным видом выпустил дым изо рта.
– Вы допустили только одну оплошность, – проговорил он. – Вы были так возбуждены, прочитав первую часть донесения, что не потрудились дочитать его до конца.
– А какое это имело отношение ко мне?
– Вы должны были понять, что вся первая часть сообщения была лишь плодом больного воображения Тила. Вы должны были понять, что ни одно из перечисленных выше преступлений не было доказано, что мне ни разу не предъявили обвинения и не привлекали к суду, что у Тила нет ни малейшего повода обвинить меня в чем-либо на данный момент и что я устал от визитов полицейских, которые звонят в мою дверь и заставляют меня выслушивать всякий вздор, не имея при этом никаких доказательств предъявляемых мне обвинений.
