Сандра помахала деревьям рукой. Раньше даже самой темной ночью ее окружали духи, демоны, животные, теперь вокруг опустилась непроглядная, необитаемая тьма. Но вот как будто зазвенели серебряные колокольчики… деревья снова заговорили с ней. Они шептали на своем лиственном языке, как когда-то в Айдахо: «Возвращайся домой, Кассандра!» Острые клювы и черные глаза поблескивали среди листвы.
Когда Дональд сел в машину, Сандра попросила его поторопиться. Он улыбнулся, решив, что она хочет поскорей уехать из клиники. Едва они двинулись с места, дорога ожила. Она была похожа на черную реку, в которой плавало много всякого хлама: Сандра видела свое свадебное платье, желтый диван с пятнами от вина, светильники, посуду — все, что они с Дональдом когда-нибудь купят. И во всей этой громоздившейся впереди утвари она видела обломки их ужасного будущего: где они будут жить, что есть, во что одеваться. «Вернись к нам», — кричали листья под барабанный стук крыльев. Она знала, что он станет преуспевающим яппи, а она — тощей стервой. «Беги, Кассандра, скорее», — не умолкал ветер. Дональд продолжал рассказывать, как они теперь заживут.
— Я подался в политику, Сандра, у меня должна быть жена, дом с забором, может, даже собака.
Ее жизнь пробегала мимо, как видеофильм, прокрученный назад, пока они наконец не въехали на шоссе, цементная река которого свободно неслась по пустыне. Сандра вновь почувствовала присутствие черных птиц, преследующих ее, но на этот раз она смотрела в небо с надеждой. «Заберите меня», — молила она, но ответом ей был только шелест песка, залетавшего в пепельницу и на заднее сиденье. Казалось, Дональд не замечал этого. Он продолжал говорить радостным тоном, притворяясь, будто все хорошо, хотя она знала, что это не так. Голос Дональда отвлек ее:
— Сандра, я хочу отвезти тебя к моей матери в Орегон, там мы и поженимся. Отпразднуем свадьбу в тесном семейном кругу, никакой шумихи, а?
Она не ответила.
— Знаешь, я так переживал, что ты не приходила ко мне в больницу. Даже больше, чем когда ты всадила в меня нож. — Он улыбнулся, шутка показалась ему забавной. — Хотя, наверное, это лучшее из всего, что случалось со мной. В больнице у меня было время обо всем подумать. Мне тебя очень не хватало. Таня сказала тебе, что у нас с ней что-то было, ты и взбесилась. Она все наврала. Да я бы эту корову и под дулом пистолета не трахнул.
Сандра представила Таню в постели с Дональдом, но ей уже было наплевать на них обоих. Дональд продолжал насмешливым тоном:
— А насчет клиники здорово придумано. Это тебя Таня надоумила или ты сама?
— Меня Люк привез.
— Сандра, ты ничего не перепутала? Ты так накачалась в ту ночь.
— Нет, не перепутала. — Сандра смотрела, как надвигается пустыня. Она сжала кулаки и больно закусила губы.
— Ты что, ничего не помнишь? Там были только ты и я. Только ты, я и наши игрушки. Потом ты взяла нож и пырнула меня, не сильно, но глубоко.
— Все было не так! — Сандра закричала, сама не понимая откуда взялись силы.
— Послушай… — Дональд начал терять терпение. — Я знаю, что ты придумала эту историю, чтобы монашки пустили тебя, но мне-то не надо врать.
— Я не вру.
— Не врешь? Да весь этот твой бред про Люка, или как там его, — просто выдумка. Вроде защитной реакции. Нет никакого Люка. И никогда не было. Я говорил с твоим психиатром, он сказал, что ты вроде бы все поняла.
Он хотел обмануть, уверить ее, что Люка никогда не существовало. Сандра была в отчаянии. Она пыталась собрать все свои воспоминания, но каждый раз они ускользали от нее, рассеивались, как стая мальков, а она стояла по колено в холодной воде, стараясь не двигаться, чтобы не спугнуть их.
— Что ты молчишь? Ты же знаешь, я этого не люблю. Снова прячешься в свою скорлупу? — Дональд больно схватил Сандру за руку. — Скажи, что не было никакого Люка.
— Я могу сказать, но это неправда.
— Неправда? — Дональд язвительно рассмеялся. — Ты как будто из пятидесятых годов, моя маленькая госпожа. Тогда еще были безумцы, живущие столь хрупкими идеалами, как правда. Теперь мы просвещенные. Очнись, Сэнди, у каждого своя правда.
