Самах стер воду с лица, потом со страхом и замешательством посмотрел на свою руку.
— Откуда такое странное ощущение? Что происходит? Тело словно свинцом налилось. Я не могу шелохнуть ни рукой, ни ногой…
— Я чувствую то же самое! — воскликнула Ола. — Нам нужно поскорее пустить в ход магию…
— Я — Венценосный, король этого народа, — представился змей. Его голос звучал приглушенно, словно издалека. — Я буду говорить с вами.
— Зачем вы пришли сюда? Чего вы хотите? — Самаху приходилось кричать, чтобы перекрыть шум волн.
— Уничтожить вас.
Эти слова извивались и корчились в сознании Самаха точно так же, как извивались драконы в воде, вспенивая ее своими телами. Кипящая вода с воем билась о берег. Самах был встревожен: он никогда еще не ощущал большей угрозы, но не мог понять, в чем она заключается. От холодной воды у него окоченело все тело. И магия была не в силах согреть его.
Самах поднял руку, чтобы начертить руны в воздухе. Он начал танцевать, рисуя руны всем телом, и громко запев руны воды и воздуха. Но его голос сорвался, руки бессильно упали, а ноги разъехались. Самах неуклюже споткнулся. Магия была смыта водой.
Ола попыталась прийти на помощь мужу, но собственное тело отказалось повиноваться ее воле. Все было как в бреду. Остальные члены Совета застыли вдоль берега или попадали в воду, словно перепившиеся гости на пиру.
Самах опустился на песок, изо всех сил сражаясь со страхом. Он понял, что смотрит в лицо ужасной смерти.
— Откуда вы взялись? — в отчаянии крикнул он, наблюдая, как драконы гонят волны на берег — Кто вас создал?
— Вы, — пришел ответ.
Ужасные видения ушли, оставив Альфреда обессиленным и потрясенным. А ведь он был всего лишь свидетелем. Он не мог даже представить, каково это — пережить подобное испытание.
— Но драконы-змеи не убили нас в тот день, как вы можете догадаться, — сухо произнес Самах.
Он оставался спокойным, даже рассказывая эту историю, лишь обычная уверенная улыбка исчезла с его лица. Руки, лежащие на мраморном столе, едва заметно подрагивали. Лицо Олы было бледным, Как этот мрамор. Некоторых из членов Совета била крупная дрожь, другие закрыли лицо руками.
— В тот момент нам хотелось умереть, — тихо продолжил Самах словно разговаривая сам с собой. — Драконы развлекались, гоняя нас по берегу, пока мы не падали без сил. Над упавшим смыкалась огромная беззубая пасть и поднимала его на ноги. Только страх еще придавал нам силы. Наконец настал момент, когда мы уже не могли шелохнуться. Наши сердца готовы были разорваться, а ноги отказывались нас держать. Мы лежали на мокром песке и ждали смерти. Тогда драконы оставили нас.
— Но они вернулись, и их было еще больше, чем в первый раз, — сказала Ола. Ее руки блуждали по мраморному столу, словно ей хотелось разровнять его и без того гладкую поверхность. — Они напали на город. Змеи бились о стены, убивая или калеча все живое на своем пути. Мы долго сдерживали их при помощи магии. Но мы видели, что наша магия начинает рушиться также, как покрытые рунами городские стены.
— Но почему? — Альфред в замешательстве переводил взгляд с одного на другого члена Совета. — Неужели сила этих драконов превыше нашей магии?
— Нет. Они действительно могут бороться с ней, и им это удается лучше, чем какому бы то ни было другому живому существу, но все же они не сильнее нашей магии. Мы вскоре обнаружили, какая сила сделала нас такими беспомощными и беззащитными тогда, на берегу. Это была морская вода.
— Но ведь морскую воду создали вы, — удивился Альфред.
— Так же, как мы — предположительно — создали этих драконов-змеев? — невесело рассмеялся Самах и пристально взглянул на Альфреда. — Вы не встречались с чем-нибудь подобным в других мирах?
— Н-нет. Драконы там действительно есть, но ими легко управлять при помощи магии, это удается даже меншам. По крайней мере, мне так казалось.
— Вода здешнего моря, которое мы назвали Добрым, — Самах произнес это слово с горькой насмешкой, — обладает способностью полностью разрушать нашу магию. Мы не знаем, как и почему это происходит. Нам лишь известно, что единственной капля воды, попавшей на кожу, достаточно, чтобы разрушить рунную структуру, без которой мы беспомощны, как менши, и даже хуже.
