Щербинский, к которому был обращен вопрос, косо взглянул на Лапникова и ответил кратко:
– Нет.
– Как это нет. Ведь должен… Может быть… А вот! Вдруг он находится в баре?!
– Мы же там были недавно. – Сказал Серега. – Да я бы за версту почуял этот запах. Это все бесполезно, его унесли не в какое ни будь здание, это уже не нужно. Потому, их уже не посещают. Его унесли в лес или еще куда поглубже. В твердь земную. Нам может помочь только чудо… Банально звучит? Тогда Сивер, ведь он сам заварил эту кашу, дубовая голова. Эй Сивер, молчащий ты наш, неужто кинешь своих подопечных?
И чудо явилось. Из-за угла полураздавленного дома появилась сутулая фигура человека. Тип этот выглядел понуро, шаркал ногами и совершенно не обращал внимание на льющийся сверху ледяной дождь. На сидящих под аркой людей он не смотрел, а смотрел непосредственно в землю.
– Кто это? – спросил Серега – никто его не знает?
Лапников мотнул головой, он все еще переживал о ненайденном камне. Однако Щербинский пригляделся и вдруг заявил:
– Да это же Кузьмич! Помнишь он со мной тогда в баре сидел?
– Да припоминаю такого, – произнес Серега, – а что он тут делает, когда остальные дома сидят? Чую тут нечисто. Пойдем проверим?
– Пойдем. – Согласился зоотехник. – Лапников, ты идешь?
– Нет, – ответил тот, – дождь и так ледяной.
Сергей кивнул и они вместе с селянином вышли под непогоду.
Продрогли тут же до костей. Это была уже не давешняя липкая морось, это был полноценный ледяной ливень. Причем на грани превращения в снег. Они прошлепали по лужам расстояние отделяющее их от старого Кузьмича, ежась, и стараясь укрыться от воды. Кузьмич же на них так и не глянул. Когда до старика оставалось метра три Сергей неожиданно остановился и приподнял руку.
– Стой. – Сказал он селянину.
– А что… – Начал он и встал.
Встал и Кузьмич, по-прежнему глядя в кислую землю. С расстояния разделяющего его и Сергея вполне можно было рассмотреть, что с Кузьмичом что-то не то. Вернее не что-то, а вполне понятное. Он на глазах обрастал чешуей, а глаза становились непроницаемо черными.
– Что… – Еще раз произнес Щербинский и сделал шаг вперед, но приезжий придержал его.
– Кузьмич тоже змеиную подхватил – сказал он – я тут придумал кое что.
– Что ты придумал? – Тихо спросил зоотехник, разглядывая Кузьмича, а затем позвал:
– Кузьмич! Ты меня вообще слышишь?
– Да брось ты, – заметил Серега, – он похоже уже не понимает людских слов. Я вот что придумал. Давай сейчас его схватим. Пока совсем не обратился, спеленаем как ни будь, и расспросим.
Щербинский оттолкнул его плечом, прошел ближе к старику, осторожно сказал:
– Кузьмич. Если слышишь меня, ответь.
Повисло молчание, а затем Кузьмич ответил. Он стремительно развернулся, раззявил до невозможности пасть, и из глубин этой огромной глотки взметнулся на волю длинный двойной клык. С клыка сорвалась капелька гноя и упала Сергею на одежду. Кузьмич подогнул под себя мощные задние лапы, и прыгнул на Щербинского, издав в полете мерзкий верещащий звук, от которого на мгновение заложило уши.
К счастью он не прыгнул на Сергея, который в этот момент был занят единственно тем, что пытался стереть гной с куртки. Упавшая на ткань капля стала споро въедаться в куртку, действуя наподобие концентрированной кислоты. Од одежды стал подниматься едкий обильный пар, от которого слезились глаза и перехватывало горло.
Если медленно шагая по улице, бывший Кузьмич еще сохранял человеческие очертания, то в прыжке он совершенно изменился, явив сходство с огромной рептилией, этаким прямоходящим динозавром и скользким тритоном одновременно. Прыгнув, он растопырил чешуйчатые лапы, встрепенул красный большой гребень на затылке, и раскрыл пасть еще больше.
Но массы у него не хватило, чтобы сбить большого Щербинского с ног, и по приземлении он напоролся на выставленный селянином старый приклад ружья. Хрустнуло и Кузьмича отбросило на холодную землю. Он тут же попытался подпрыгнуть, но тот же мощным толчком в грудь уложил на место. Кузьмич зашипел, но дернутся больше не смел.
– Готово. – Произнес Щербинский. – Полуоглядывась на Сергея. – Я его заловил.
