Заточка устроился на табурете, Слон сидел в кресле с высокой спинкой. На столе перед ним стояла глиняная статуэтка голой женщины — пресс-папье, придавившее стопку бумажек. В приоткрытое окно задувал ветерок, шевелил жалюзи.
— Не торопишься, — прищурившись, сказал Слон. Ему было за пятьдесят, мощный квадратный подбородок начал оплывать. Тёмные, без следа седины волосы стрижены коротко, под машинку. Слон хмурился, высокий выпуклый лоб пересекла глубокая морщина. Возле твёрдого рта залегли складки — возраст сказывался.
— Змеёныша своего, говорят, совсем распустил.
— За этим звал? — Мазай взял стул и сел у стола, положив винтовку на колени. — Я ему не родной. Был бы у него отец, приструнил бы, а так? — Он с наигранным равнодушием пожал плечами. Сталкер давно заметил, что, когда речь заходит о родителях Змеёныша, Слон мрачнеет и меняет тему.
Однако в этот раз Большой Хозяин не заметил сказанных будто бы нечаянно слов. Взглянув на Мазая исподлобья, Слон взял глиняную статуэтку за голову, покрутил в руках.
— Правильно, не за этим, — ровно ответил он.
А вот Заточка всё, что надо, услышал и кинул на сталкера угрожающий взгляд. Мазай проигнорировал его.
— Чего тогда потревожил? Я только прилёг. Слон прищурился.
— Уж и не потревожь своих людей. Или ты теперь тут главный?
— Он давно уже своевольничает. — Вскочив, Заточка шагнул к Слону. — Вконец оборзел хромой, много себе позволяет!
Хозяин дёрнул плечом, отгоняя порученца, как надоедливую муху, и тяжело посмотрел на сталкера.
— Почему же, ты в Лесном Доме главный, — спокойно ответил тот. — Но и мы не рабы. Всякому человеку отдых нужен.
— День на дворе, — окрысился Заточка и ткнул в жалюзи. — Все работают, а ты дрыхнешь!
— Я в ночное ходил, и ты это знаешь, — неторопливо ответил Мазай, не глядя на него.
Слон пристукнул подставкой статуэтки по столу, возвращая её на стопку помятых бумаг.
— Прекратили, оба! Точно не для того тебя звал, чтоб вы тут склоку устраивали.
Заточка, вжав голову в плечи, отступил в сторону. Мазай не шелохнулся. Слон, наградив помощника недовольным взглядом, произнёс:
— Мазай, собирай людей. Новая работа ждёт.
— Чего на этот раз?
— Говорят, возле Восточного Могильника есть чем поживиться. После выброса аномалий прибавилось — сходите, проверьте.
— Ну раз говорят… — Мазай вспомнил, как ночью, когда он вернулся на холм, из водокачки вышел военный — мелкий чин, а то и вовсе рядовой, сталкер не приглядывался. У Слона всё схвачено, сержанты с Периметра ему вместо гонцов, результаты патрульных рейдов докладывают… Впрочем, ему, Мазаю, что? Не сегодня, так завтра — всё одно в Зону идти. Он приподнялся, опираясь на винтовку и отставив хромую ногу. — Ладно, когда выходить?
— Скоро, — хмуро сказал Слон. — Змеёныша своего возьмёшь.
— Да ты спятил!
Вырвалось. Хозяин непослушания не любил, с дерзкими был крут. Мазай одёрнул себя, понимая, что поздно спохватился…
Но Слон опять будто не услышал его слов, только брови чуть сильнее свёл, и морщина поперёк лба стала глубже.
— Пора ему на дело идти, хватит мои харчи за просто так наворачивать. Пусть отрабатывает.
— Да он ребёнок ещё! — Мазай выпрямился, сжимая ствол винтовки так, что костяшки побелели. Заточка криво ухмылялся, и сталкер понял, кто навёл хозяина на эту дикую мысль. Тащить в Зону четырнадцатилетнего щенка — верная смерть пацану!
— С мутантами, говорят, у него талант, артефакты не хуже самого Лесника складывает в сборки всякие — значит пора ему.
— Погибнет же! Рано ему в глубокую Зону соваться ещё, пусть подрастёт!
Рот Слона гневно искривился — но он сдержался и произнёс только:
— Я сказал.
Мазай и сам не заметил, что сжимает винтовку, как дубинку.
— А я сказал, что не возьму его, — упрямо гнул он. — Змеёныш не дорос ещё. Ты, может, и хозяин, но такое мне приказать не можешь.
Заточка выступил вперёд, открыв рот, но Слон движением руки остановил его. Положив свои огромные, как экскаваторные ковши, ладони на стол, хозяин Лесного Дома приподнялся.
— Не возьмёшь — выгоню его, и баста. Моё слово железное, ты знаешь. Из Зоны его ты притащил — а кормил я. Теперь пусть отрабатывает, не то сам на корм мутантам пойдёт. И ты за ним отправишься, уж я постараюсь, чтобы никто в Зоне с тобой больше дел не имел.
