Они ввалились в бар встрёпанные и запыхавшиеся. Стопка держал в руке флягу, отвинченная крышка свисала с горлышка на цепочке и звякала о металлический бок.
— Бармен, капни-ка сюда! — дрожащим голосом крикнул он, поднимая фляжку.
На него оглянулись. Народу в зале было немного: день. У стойки сидели двое — мужчина в возрасте, с аккуратной бородкой клинышком, похожий на врача, разве без халата, и молодой сталкер, который всё выспрашивал что-то у старшего. За столиком в углу устроился Мировой и двое ребят из его группы.
Бармен, он же хозяин заведения, знал Кирзу и Стопку — они часто околачивались в его заведении, пропивая заработанное или напрашиваясь на угощение, если деньги кончились. Ни слова не говоря, он потянулся за бутылкой виски.
— А мне пива и бутерброд какой-нибудь, — добавил Кирза. Напарники прошли к окну и сели за маленьким столиком. Сталкеры в баре вернулись к своим разговорам, только Кипяток — самый молодой из группы Мирового — обратился к Кирзе:
— Добыли чего? Рано вроде вернулись, с утра только вышли, Бармен говорил.
Стопка вскочил, не успев коснуться задом стула, и заорал, потрясая кулаками:
— Я пять штук потерял из-за него, чтоб он сдох! Моих кровных!
— Тихо ты, — дёрнул его за куртку Кирза. — Успокойся уже, достал.
Однако и у него дрожали руки, когда он вытащил сигарету из пачки, предложенной Кипятком.
— Чего орёт? — кивнул Кипяток на Стопку. Тот, закрыв лицо ладонями, упал на стул и застыл, сгорбившись.
Кирза прикурил, судорожно затянулся, закашлялся.
— Такая, понимаешь, история приключилась… — Он разогнал дым перед лицом. — Такая, кровосос тебя раздери, странная штука…
Здоровяк, Круча и Мировой переглянулись.
— Ну, давай сюда, расскажешь. — Мировой выдвинул свободный стул. Командир наёмников был среднего роста, жилистый, коротко стриженный, со скупыми движениями — сразу виден бывший военный.
Кирза, тронув Стопку за плечо, пересел к столу Мирового. Кипяток развалился на стуле, положил ногу за ногу.
— Что, контролёр вас ограбил? — хохотнул он. — Что за вопли-то?
Бармен принёс пиво и тарелку с бутербродами, протянул Стопке его фляжку.
— Я угощаю, — сказал Мировой. Бармен пожал плечами — ему всё равно, лишь бы платили, — а Кирза, благодарно кивнув, накинулся на еду.
— Стопку чуть слепая собака не загрызла, — с набитым ртом прочавкал он. — Да тут вышел из леса этот пацан и собаку, как это… загипнотизировал.
Двое у стойки замолчали, старший обернулся, прислушиваясь. Мировой выгнул бровь.
— Ты не гони, давай в подробностях: кто, где, когда?
— Пять штук, мать моя женщина! — возопил Стопка, заглядывая в горлышко фляжки — и надолго приник к ней, громко булькая. Кипяток заржал, хлопнул себя по колену, Круча слегка улыбнулся.
— Вроде я знаю, об ком щас речь пойдёт, — прогудел он басом.
Кирза кинул на него затравленный взгляд.
— Я, блин, не уверен даже, что он человек! Мальчишка такой худой, смотрит так, будто… насквозь пробирает! Будто знает о тебе что-то, чего ты сам не знаешь! — Он схватил стопку водки, стоящую перед Кипятком, но не донёс до рта — увидев, что в руке, скривился и побыстрей отставил. Взял кружку пива, сделав глоток, рукавом отёр с губ пену. — Короче, мы с этим, который теперь ни о чём другом думать не может, мимо Армейских складов топали… ну, Кипяток знает, мы с ним маршрут смотрели. И попали в посёлок какой-то, мелкий совсем, на карте нет. И там, короче, нашёл Стопка «душу». А тут на него — мутант! Слепая собака, у ней щенки в развалюхе пищали!
