Змеёныш - страница 31

Самка напряглась, шерсть на затылке встала дыбом. Ребёнка обижают! Она пошла дальше, выбралась на поляну. Молодой мутант повизгивал и скулил. Самка зарычала, припала к земле грудью, готовясь прыгнуть.

Человек вскрикнул, переворачиваясь, мелькнула рыжая спина псевдопса — тот перелетел через голову и упал в траву. Собака с недоумением посмотрела на них, закрыла пасть, постояла, затем легла и, положив на лапы большую голову с сединой в бровях, стала наблюдать за игрой человека и мутанта. Те резвились, как двухмесячные щенки. её сын весело скулил, чужак повизгивал, как собака, и самка, не сводя с них тёмных глаз, удовлетворённо заурчала, вновь испытав подзабытое уже чувство радости за детей.

Солнце клонилось к закату, когда стая встала с лёжки и пошла к месту охоты у Свалки. Бесшумно мелькали среди деревьев серые тени, шелестела трава, иногда тихо повизгивал кто-то из молодняка. Самка вскочила, издав предупреждающий рык, побежала следом.

Псевдопёс прислушался, замер и Змеёныш, мокрый от пота, раскрасневшийся и весёлый.

Самка не успела добежать до стаи, она только выскочила из кустов позади поляны, как остальные учуяли человека. Вожак — крупный, тёмно-серый с рыжими пятнами пёс — повернул к раскидистому дубу, и остальные мутанты двинулись за ним, раздувая ноздри. Старая собака кинулась наперерез вожаку, толкнула его мордой в бок. Мутант дёрнул головой, самка отскочила и тявкнула несколько раз. Вожак остановился. Старая псевдособака имела большой авторитет в стае. А тут ещё с поляны вышел подлеток, поскуливая, виляя хвостом. Вожак недоумённо зарычал в ответ.

Змеёныш стоял среди разбросанных ивовых прутьев, вслушиваясь в голоса псевдопсов и наблюдая за их сознаниями. Вожак заворчал на старую самку, которая когда-то была его матерью, развернулся и продолжил путь к Свалке. Подлеток побежал следом, всё ещё тявкая и повизгивая, старая самка похромала за ними. Улыбаясь про себя, Змеёныш стал собирать ветки.

«Душа» красовалась на крыше старого коровника. Стопка аж прослезился, заметив её.

— Гля, Кирза! — Он плечом толкнул напарника. — Щастье нам привалило. Видишь, чё там лежит?

Худой, нескладный Кирза завертел головой. Они стояли посреди заброшенного посёлка, настороженно вслушиваясь, с автоматами наготове — два тёртых сталкера, грязные небритые черти, не интересующиеся ничем, кроме артефактов, которые они меняли на боеприпас, снарягу да еду с водкой либо продавали скупщикам, чтоб на вырученные деньги купить всё то же самое и со всем этим вернуться в глубокую Зону за новыми артефактами, но сначала спустить остаток заработка в каком-нибудь кабаке у Периметра… Не крутые следопыты, но и не жёлторотые дурни, не слишком фартовые, но и неудачниками их никто не называл. Заскорузлые, мозолистые, проспиртованные, битые жизнью, Стопка — постарше и поопытнее, Кирза — помоложе и понаивнее. Соль Зоны, плоть от плоти её.

Всё здесь не нравилось Стопке: и то, что дома почти разрушены, внутри поживиться нечем, и то, что над посёлком висит напряжённая тишина — будто из-за каждого угла следит за непрошеными гостями голодный мутант. Впрочем, такое ощущение всегда преследовало Стопку после хорошей попойки, а вчера была она самая, родимая.

— Да у тебя ещё хмель не выветрился, Стопарь, — Кирза водил стволом «калаша» из стороны в сторону. Он не заметил никакого привалившего «щастья», более того, его никак не оставляла мысль, что нынешняя ходка какая-то совсем неудачная. С утра ни одного артефакта, возле Диких территорий едва отбились от мародёра, а теперь вот занесла нелёгкая в этот посёлок, который даже на карте не отмечен.

— Тебе не кирзачи надо было натянуть, а туфли на каблуках! — разозлился Стопка и, зажав ноздрю корявым мозолистым пальцем, сморкнулся на дорогу. — На крышу гля, зелень! Что это, по-твоему? По мне, так это пять тыщ в банковских пачках!

Кирза аж на цыпочки привстал, разглядывая улицу впереди. Они стояли на перекрёстке, кругом — разрушенные, обгорелые остовы домов, от крыш давно остались одни воспоминания. Только старый коровник во дворе напротив ещё накрывали несколько досок, которые лежали поверх заросших какой-то лохматой дрянью стен. Кирза не так мучился с похмелья, как напарник, но башка у него тоже побаливала, и сталкер жалел, что они вообще сегодня пошли на дело.