Шлепанье гребного колеса парохода приблизилось, превратилось в грохот и заглушило все остальные звуки; и когда Лаудон повернулся к реке, он увидел суетящуюся команду и лица людей, выстроившихся вдоль борта на машинной палубе. Колесо остановилось, внезапная тишина ударила, как крик. Палубные матросы перепрыгнули с невысокой главной палубы на причал и принялись крепить швартовые концы. На пристани возобновился гул разговоров, люди столпились у сходней.
Лаудон протиснулся сквозь толпу и по наклонным сходням прошел на пароход, а там по пассажирскому трапу поднялся на машинную палубу.
— Где мисс Бауэр? — спросил он у одного из грузчиков — и тут увидел ее.
Она была среди тех, кто толпился у борта, но уже собралась вернуться в свою каюту, когда Лаудон поднялся наверх. Он не мог бы объяснить, как узнал ее. Ничто в ее облике не напоминало Фрума. Она была тонкокостная и двигалась с быстрой грацией, напомнившей ему антилопу. Одета в платье с длинными рукавами, высоко подходившее под горло. Лицо милое, глаза — спокойные. Лаудон снял шляпу и сказал:
— Я — с ранчо «Длинная Девятка», мисс.
— Я вас не помню, — сказала она.
— Я новенький. Лаудон. Джесс Лаудон.
— А я — Элизабет Бауэр, — сказала она.
Ему понравилось ее рукопожатие. Хорошее, крепкое и без всяких глупостей. Он сказал:
— У вас, я полагаю, есть багаж.
Она распахнула дверь своей каюты и жестом пригласила его внутрь. Вошла следом сама. В каюте был идеальный порядок, и это сказало ему многое об Элизабет. Она показала на стоящий в углу небольшой кожаный сундучок.
— Это все? — спросил он.
Она кивнула.
— Олли Скоггинз был прав, — сказал он.
Она улыбнулась, и он увидел в этой улыбке каплю лукавства, незаметного с первого взгляда. Он подумал, что, наверное, она может быть и веселой, если захочет. Она сказала:
— Я помню Олли Скоггинза. Скажите, как он?
— По-моему, нормально, — сказал Лаудон.
— Я думала, мой дядюшка сам приедет встретить меня. Все ли у него в порядке? Не случилось ли чего с ним?
Случилось — с Питером Фрумом? Что может быть не в порядке у человека, имеющего больше коров, чем любой другой от Йелоустона до Миссури, человека, в котором все согласны видеть предводителя, человека, который готовится бороться с нарушителями закона единственным возможным способом — сперва уложить пониже, потом вздернуть повыше?! Лаудон вспомнил упорно ходящие разговоры о том, что, когда Монтана станет штатом, Питер Фрум вполне может оказаться ее первым губернатором — Питер Фрум, у которого на ранчо есть библиотека, который рассуждает о школах и церквях на Территории. Человек, с которым стоит 1 работать вместе.
— Нет, мисс, — сказал он. — С вашим дядюшкой ничего не случилось.
— Вы уверены? — настаивала она.
И вдруг все, что не переставало тревожить его в течение долгой поездки от «Длинной Девятки», все эти мысли ударили его, и за этим ударом стоял вопрос, который задавал ему в Крэгги-Пойнте каждый — Айк Никобар и Джо Максуин, Джек Айвз и Клем Латчер — вопрос о том, что собирается сделать Фрум. И, поскольку он чертовски хорошо знал ответ на этот вопрос, ему вспомнилось беспокойство Латчера в связи с ее приездом; и он сказал хрипло:
— Я думаю, вам лучше не ехать на ранчо.
Это поразило ее.
— Но почему?
— Вы можете остаться на этом судне до самого Бентона. Там его быстро разгрузят, и оно отправится обратно вниз по реке. Через несколько недель вернетесь в Сент-Луис. Считайте, что в качестве летнего отдыха у вас получилась отличная поездка!
Она пристально посмотрела на него.
— Это дядюшка велел вам внушить мне такие мысли?
Он покачал головой.
— Я думаю, он мог бы это сделать, но в последние дни он страшно занят, ему про вас и подумать некогда. В наших краях за последний год или около того развелось угонщиков скота — как блох. Это не пустяк. Пришло время ударить по ним — и ударить крепко. Это будет очень грязное дело. Скакать по ночам — и вешать. Боюсь, на ваш вкус эти края окажутся слишком уж суровыми.
— Вы так считаете? И, по-вашему, это достаточная причина, чтобы я даже не заглянула на «Длинную Девятку» после такого долгого пути?
Он нахмурился. Ну как ей объяснить то, что сам он только нутром чует? Как высказать, что ей, может, лучше вообще не видеть Питера Фрума за работой, которая ему предстоит? Он поднял руки — и уронил их.
