– Он тоже каждое утро у калитки околачивается?
– И не только у моей. Диня, у него привычка по всем участкам с утра пораньше шастать. Вроде сейчас место выбирает для фонтана.
– Какого фонтана?
Иногда опускаешься до совсем не обязательных вопросов.
– Сосед мой, филателист, вроде захотел сад украсить писающим Самсоном.
– И чего людям в голову не приходит!..
Я вернулся к созерцанию потолка.
– Динь, ты с виду бугай бугаем, а не дурак.
– Спасибо за комплимент.
– Точно, не дурак.
– Надеюсь.
– Дурак бы у меня чаю не выпросил.
– Не обольщайтесь, Нинель Осиповна.
Я вернулся к имени-отчеству и уважительному «вы», чтобы подчеркнуть значимость момента.
– Вы же, как специалист высшей категории, понимаете, что ум уму рознь.
Снова вперился в потолок.
– Понимаете ли, Нинель Осиповна, есть котелки…
– И кастрюли.
– И прочие, так сказать, емкости для мозгов, которые варят в точных науках.
– Верно.
– Кто-то больше соображает в естественных науках…
– К примеру, ваша покорная слуга.
– Кого-то влечет политика…
– Вот в политике как раз извилины не нужны – вполне хватает и врожденных инстинктов.
– Моя же сообразиловка направлена исключительно на выживание. Я должен отыскать выход из любой ситуации, даже самой критической.
– Бедненький суперменчик.
– Поэтому я ненавижу летать пассажирскими рейсами. В салоне под опекой смазливых стюардесс я чувствую себя тельцом, отданным на заклание небесным жрецам.
– Я тоже ненавижу самолеты, особенно падающие.
– Значит, из нас с тобой получатся дрянные ангелы.
– А может, никудышные черти?
– Вам, Нинель Осиповна, свиное рыло не пойдет.
– Интересно, а какие у них там хвосты в моде – мини или макси?
– Наверняка копыта на платформе…
– Рога мелированные…
– И сковороды для грешников сплошь тефлоновые…
– А для грешниц предусмотрены фритюрницы…
Помолчали.
– Динь, а ты правду с Генкой встречался?
– Разумеется.
Я бессовестно соврал.
Геннадия Геннадиевича разрабатывал не я.
Не объяснять же доцентше, что я оказался в ее коттедже благодаря лишь двум факторам из досье.
Она ведь еще не рожала мальчика от неизвестно кого.
И аллергия на яблоки делала ее равной мне по этому недостатку.
– Разумеется, – повторил я.
– Верю!
Нинель Осиповна привыкла командовать угреватыми подростками да изводить ассистентов придирками.
– Скажи, Нинель, а ты же не меня ждала?
– Не тебя.
– А кого?
– Если бы я знала!
Помолчали.
– Хочешь яблочко?
– С удовольствием, – соврал я. – Но можно, я сам выберу большое-пребольшое в саду и сорву и там же слопаю?
Что-то я в последнее время совсем изолгался.
– Как хочешь.
Увы, профессиональные издержки.
И я отправился за плодами раздора.
С крыльца не просматривалось ничего постороннего и настораживающего.
Туман по-прежнему скрадывал истинную площадь роскошного сада.
С доцентшей все вытанцовывалось даже лучше, чем ожидалось.
Я огляделся.
У едва просматриваемой калитки не маячил придурок с битой.
Бегуны тоже отсутствовали.
Как и тип в плаще.
А что – с племянником неплохая легенда.
Побуду с неделю Севой.
Справив нужду прямо на возмущенные георгины, я углубился в сад.
Деревья и кусты высажены явно согласно ботаническому (совместимость-несовместимость) уставу.
Там вроде плоды пореже, но покрупнее.
Осторожно, заросли.
Сорвал переспелую малину.
Прелесть!
Ловко поднырнул под отяжеленную яблоками ветку.
Смородина?
Шаг влево.
Ну и кислятина.
Шаг вправо.
Там наверняка смородина вкусней.
Перебежкой к следующему древу.
Год нынче на яблоки урожайный.
Чем дальше в сад, тем плоды солиднее.
Подтянуться.
Ухватиться.
Пригнуть.
Сорвать.
Бр-р-р!
Яблоко в руке.
Теперь пооткусать, выплюнуть и бросить.
Но я не успел сымитировать жадное поедание чудесного плода.
Туман чуть рассеялся, и прямо впереди показалась мощная, нечеловеческих пропорций фигура в поварском облачении.
Кулинар-кондитер держал в поднятых грозно руках большую ложку и большую вилку.
Я же мог похвастаться только яблоком.
Фигура не шевелилась.
Я тоже.
Повар не двигался с позиции, ожидая от меня, пойманного врасплох, атакующих действий.
Не знаю, насколько эффективны фрукты и овощи в борьбе с инфернальными пришельцами, но я метнул яблоко в отуманенного злодея.
