«Так, значит, к музыке я никакого отношения не имею», – мысленно огорчилась Хелит.
Играть, как Касси, и петь, как Гвилен, она бы точно не отказалась.
Конечно, получалось поначалу не слишком складно. Хелит смешно коверкала слова и неправильно расставляла акценты.
– Мние просИть вода как?
– Скажи лучше: «Я хочу воды», – терпеливо исправляла Даугир.
– Йа хчу вады.
– Уже лучше.
Самой же Хелит казалось, что она топчется на месте и, вообще, полная бездарь. А может быть, у нее просто нет способности к языкам? Иногда в памяти всплывали фразы на еще одном языке из Той жизни, но это только подтверждало уверенность, что второй язык такой же чужой, как и местный. Обрывки песен и несколько слов – это ничего не означает.
«Осторожность – прежде всего», – без устали твердила себе Хелит по десять раз на дню.
Хотя чувство, будто идешь по узкому мостику над пропастью, не покидало ее ни на миг. Все могло сложиться гораздо хуже, много хуже.
Когда долго вынужденно молчишь, ведешь себя тише воды ниже травы, в голову начинают приходить странные мысли, а главное, возникает множество вопросов.
Как, например, вышло, что Хелит понимает назначение большинства вещей, но не может вспомнить собственного имени? И как она попала Оттуда Сюда?
Здравый смысл подсказывал, что рано или поздно придется сознаться в подлоге, правда когда-нибудь да откроется, но прежде не мешало бы определиться самой. Как, оказывается, важно знать, кто ты такая.
Жарко пылает огонь в камине, барабанит в окно дождь, и от осознания, что все идет своим чередом, становится теплее на душе. Еще накануне Мэй дал себе обещание написать письмо брату, но все откладывал и тянул до последнего, ссылаясь на другие, менее важные дела, которые у властителя не переводятся никогда.
…Говорят, что в ночь, когда благородная Элану разрешилась от бремени первенцем, над Тир-Галаном бушевала чудовищная буря. Почти все деревья в саду Галан Май были повалены ветром, от удара молнии сгорела мельница, а град побил большую часть посевов. Мальчик родился с длинными огненно-рыжими волосами, а орал так громко, что перекрикивал громовые раскаты в небесах. А может быть, врет молва, кто знает. Однако же родился Мэйтианн’илли гэл-Финигас арр’Элану в Лойсов день, что само по себе важное знамение. Говорят, что повитуха, принимавшая роды, извлекая новорожденного из чрева, ругалась последними словами. Один раз в 150 лет смертные отваживаются праздновать день Бога-Клятвопреступника и стараются никакими особыми деяниями не привлекать к себе внимания небожителя: не напиваются, не воруют, не насилуют, даже не смеются и тем более не рожают детей. Дэй’ном, те и поныне убивают всякого рожденного в Лойсов день, не разбирая, чей плод – королевы или рабыни.
Кто знает, как бы поступил лорд Финигас, не будь он в военном походе. В свою очередь, леди Элану не стала тут же слать гонца с вестью о рождении долгожданного сына. И хотя впоследствии отец Мэя жестоко пожалел о своем отсутствии и чадолюбии супруги, но идти против судьбы не решился. Ведь неспроста же ребенка переносили в чреве на две дюжины дней долее положенного природой срока? После Мэя леди Элану родила еще шестерых – четырех сыновей и двух дочерей, но только за первенца всегда по-особому тревожилось ее сердце. И когда мальчику исполнилось двенадцать, мать тайно повезла его в Лог-Йокуль к провидице из народа ангай.
Говорят, что после разговора с Вану-ангай леди Элану вышла из дома провидицы совершенно седая, узнав, что первенцу суждено стать отступником, отцеубийцей и изгоем.
Врут, конечно.
Мэй прекрасно помнил тот день и выражение лица матери, когда она дослушала бормотания ангайской ведьмы.
– Лойс побери, за что я заплатила такую кучу денег? – сварливо спросила Элану. – За пьяные бредни выжившей из ума дуры? Мэй, клянусь, я делаю это в последний раз, – пообещала мать и купила ему в подарок новый пояс. Ангайской работы, из прекрасно выделанной воловьей кожи с накладками в виде змееглавых рыб. Сносу не было этому поясу.
Вану-провидица посулила Мэйтианну венец верховного короля, жену-чужеземку и победу в любом сражении, при условии, что биться он будет под собственным знаменем. Одним словом, вещи невозможные по определению. Во-первых, династию есть кому продолжить. Во-вторых, все мужчины в их роду женятся либо на урожденных Арант, либо на Кониган. А, в-третьих, в бой Мэй пойдет только под знаменем своего отца.
