— Зачем искать то, что само идет в руки! — раздался звонкий, девичий голос.
— Бортэ! — Конан не поверил своим глазам, когда из-за елей вышла его возлюбленная — улыбающаяся, разрумянившаяся от долгой быстрой ходьбы на горном воздухе, и все такая же красивая в своей охотничьей одежде. Бортэ появилась не одна. С ней пришли кемеры, скрывавшиеся в горах от наага, беззлобно ворчащая что-то себе под нос старая Мохира и Саидхан, нервно теребивший свою изрядно поредевшую бороденку.
— Я же сказал — ждать меня в караван-сарае! — шутливо насупив брови, прорычал Конан.
— Ты же знаешь я не из тех, кто ждет у моря погоды — воскликнула Бортэ, бросившись киммерийцу на шею, и Конан ощутил полузабытый вкус ее свежих губ…
***
… В такой большой компании идти в Страну Аримаспов стало гораздо веселее.
Бортэ поведала Конану и его друзьям свою историю.
После отъезда Конана она трое суток провела в обществе Саидхана, который был наповал сражен ее красотой и отнюдь не выказывал неудовольствия по поводу затянувшегося ареста.
А вот Борта смертельно устала от его многочисленных комплиментов и славословий.
— Рекомендую вам этого старца в качестве придворного менестреля, Ваше Величество, шутливо заявила Бортэ Таргитаю. — В последние сутки нашего пребывания в караван-сарае в нем внезапно проснулся поэтический дар.
— Исключительно благодаря вам, моя госпожа, сияющая подобно утренней звезде, — пробормотал тот, глядя на девушку влюбленными глазами. Свои чувства он проявлял так наивно и откровенно, что кемеры начали переглядываться и подмигивать другу. Конан погрозил Саидхану кулаком, после чего старик заметно присмирел.
— И вот так все время, — со смехом пожаловалась Конану Бортэ. — Под конец я не выдержала, и чуть было не послала Саидхана на все четыре стороны, но сдержалась, помня о твоем наказе не отпускать его. Да и разве бы он ушел, этот прилипала? Как только я узнала, что ты попал в плен, я поспешила в Аргаим, и Саидхан увязался за мной. В предместьях Аргаима я стала свидетельницей бойни, которую устроили в племени кемеров Аб-Сабал, Кахха и Заркум.
— Гвардии Серебряных Грифов больше не существует, Конан, — подтвердил ее слова пожилой, покрытый шрамами воин по имени Кайрат Одноглазый, судя по всему, он был вожаком в отряде спасшихся кемеров. — Впрочем, славного племени кемеров тоже почти не существует. Весь цвет нашего народа истреблен злодеями. К счастью, почти половине наших удалось избежать гибели и сейчас они скитаются по тайге и горам. Многие из них решили навсегда покинуть эту землю. Она оказалась такой негостеприимной! Они ушли на восток, в Загорье, в дикие степи и леса искать лучшую долю и новую родину. То, что случилось с народом, — ужасно. Теперь-то мы знаем, что вы, Ваше Величество, сами стали жертвой подлой измены, но в те черные дни ваше имя стало бранным словом в устах кемеров. Простите меня за откровенность, но теперь вас в народе кличут не иначе, как правитель-предатель. Вас проклинают за то, что вы жестоко извели отважное племя, без помощи которого вам никогда бы не удалось взойти на престол, и за то, что вы предали память отца, матери и ей, приблизив к себе их убийцу — Заркума. Если бы люди знали, чьих это рук дело! Мне очень жаль!
— Ничего, ничего, — успокоил его Таргитай и опечаленный обратился к Конану: — Я же говорил, что нааг втоптал моё доброе имя в грязь!
— Измена, государь, страшная измена! — закивал Кайрат. — Но я и мои люди — верны вам! Вы можете во всем на меня положиться! В молодости — когда был поотчаянее — я не раз путешествовал в Страну Аримаспов. Так что смогу найти общий язык с великанами!
— А это правда, что они одноглазые? — полюбопытствовал Таргитай,
— Вранье, Ваше Величество, — ухмыльнулся Кайрат. — У них два глаза, как у обычных людей. А сказка про то, что у них только один глаз, да и тот во лбу, пошла от того, что они одевают на голову специальные повязки, на которые крепят фонарики. Этими фонариками они светят себе, когда спускаются в подземелья сражаться с грифами.
— И какие же они из себя, эти грифы? — поинтересовался Конан. — Ведь я всегда считал, что грифы — обычные стервятники.
